* * *
Когда они вернулись в кабинет, гость по-прежнему увлеченно созерцал носки собственных туфель. Может, он просто спал с открытыми глазами?
— Мистер Даймлер, — слово «мистер» Сильвия произнесла таким тоном, словно делала величайшее в своей жизни одолжение, — мы решили взяться за ваше дело. Наша стандартная расценка: пятьсот долларов в сутки.
— У вас повременная оплата?
— Да, это обычная практика в нашей отрасли. Вас что-то смущает?
— Н-н-нет… У меня есть тысяча сто. Ещё около сотни я, наверное, наберу из карманных денег. Если постараюсь, к следующей неделе заработаю ещё триста… Вы справитесь за три дня?
— Мы попробуем, — заверил его Ник, незаметным жестом предупреждая возражения Сильвии. Сам он понятия не имел, сколько им понадобится времени, но клиенту об этом знать незачем. — Но, чтобы найти ваш альбом, нам нужно знать как можно больше и о нём, и об обстоятельствах пропажи. Раньше вас обворовывали?
— Нет.
И всё. «Нет» и молчание. Словно человек буквально следует тезису «Всё сказанное вами может быть использовано против вас».
— Когда я говорил «узнать как можно больше», я имел в виду: узнать от вас. Если вы не будете откровенны, нам мало что удастся сделать. Вы не могли бы подумать и вспомнить, не было ли в прошлом чего-либо предвещавшего это вторжение.
— Не было. Я и не предполагал, что может быть.
— Возможно, что-то необычное произошло в этот день? Что-то, чего в другие дни не было.
— Каждый день происходит что-то новое.
— Послушайте, м-м-м,… — Сильвия заглянула в свои записи, — Готлиб, если вы будете так отвечать, на все ваши деньги мы будем вас же и допрашивать. Попробуйте набраться сил, вспомнить в подробностях, как всё было, и рассказать нам, иначе вам придётся искать других детективов. А на нашем острове это довольно непросто.
— Я,… — Даймлер опять надолго замолчал, и Ник подумал, что лучше уж вытягивать из него сведения мелкими порциями, чем вот так наблюдать безмолвную борьбу разума и речи. Но гостя, наконец, прорвало. — Я собираю игрушки. Не коллекционирую, конечно, а собираю готовые изделия из деталей. Мой работодатель — мистер Сондерс делает их на заводе в Гаити и привозит сюда. А здесь я и другие сборщики, в основном это тоже гаитяне, соединяем детали и получаются машинки, паровозики, самолетики, кораблики, куклы, зверушки всякие и так далее. Я этим занимаюсь уже четверть века, ещё с тех пор, когда делом владел Сондерс-старший, и детали штамповались здесь, на островах. Конечно, он был более строгим и требовательным, чем сын, но всё же работать с ним было проще. И детали качественнее были, и сами игрушки… более продуманные. И гаитянских сборщиков ещё не было. Они, наверное, нелегалы, и мне не стоило про них говорить, но раз уж сказал… У них, конечно, нет такого опыта, как у меня. И брак больше, и производительность меньше, но ведь и платят им меньше, чем таким, как я. А младший Сондерс, человек добрый и не требовательный, но… предпочитает делать и продавать много дешёвой некачественной продукции, чем получше, но меньше и дороже. Поэтому мне приходится соревноваться с несколькими гаитянами, чтобы сохранить рабочее место. Я стараюсь, конечно, но… В общем, у меня ещё одна работа есть, по кооперации, так сказать. На острове работает резчик по дереву… Он разные сувениры делает, статуэтки там, барельефы, и продает их. Вручную вырезает и на станке. А я их раскрашиваю. Или лаком покрываю. Ну, и он частью доходов делится со мной. Я всю работу дома делаю. Так дешевле. И мне, и работодателям. Поэтому мне периодически приходится относить то, что я собрал и раскрасил своим заказчикам. Ну, и забирать у них очередную порцию полуфабрикатов. Я стараюсь совмещать такие визиты и к Сондерсу и к Чельстрему. Таскать приходится вдвое больше, конечно, но время тратится вдвое меньше. А если ничего не болит и сил достаточно, я могу и в магазины зайти, за продуктами, и в аптеку. Мне приходится согласовывать свой режим работы с их поставками, но всё это уже довольно давно упорядочилось, и практически, не меняется много лет…