— Перестань! — Рита уже начинает злиться.
И Соня отпускает тему.
— Забей. Я же пошутила. Просто хотела тебя как-то отвлечь. У тебя все не так плохо, как ты думаешь.
К ним подходит нищенка и протягивает руку. Рита смотрит на нее и качает головой.
— Точно. Бывает и хуже. Идем?
— Идем.
Они встают, и Соня, достав купюру, подходит к нищенке, отдает ей деньги и торопится уйти, чтобы слова благодарности не успели догнать ее и не успели вцепиться в мозг стаей пираний.
— Да у нее матрас, — усмехается Рита, — наверно, деньгами набит. Знаю я этих нищенок.
— Я это не для нее сделала. Для себя. Мне так спокойнее.
Они бродят по рынку, разглядывая овощи, фрукты и прикидывая, что лучше купить. Виноград, дыни, арбузы, яблоки. А вокруг огромное бледное небо. И голова немного кружится, когда смотришь в него. Серебристая точка самолета чертит на голубом белую черту, и кажется, что Земля может покачнутся, и тогда все люди посыплются в небо. Не взлетят, а понесутся в вечном падении в глухую воронку одной из черных дыр. Здесь, на юге, понимаешь, что все московские башни нужны только для того, чтобы обмануть себя иллюзией прочности.
— Руки! Руки раскинь! — кричит Джонни.
Малышка слушает его, раскидывает руки, выпрямляется, и волна окатывает ее с ног до головы белым облаком пены, и Джонни, сделав последний снимок, машет рукой. Малышку тут же сбивает с ног. Она выбирается из воды злая, как сто чертей. Она чуть не плачет от досады. Но Джонни не обращает на это внимания.
Он машет рукой и кричит:
— Давай! Все. Хватит! Иди на берег!
Малышка ползет по камням, стараясь не упасть, хотя ей уже ничего не страшно.
— Я вся вымокла! — подойдя к Джонни, Малышка в ужасе осматривает себя.
Джонни молчит. На его губах насмешка. Малышка размахивается, чтобы ударить Джонни, но он отступает, и Малышка падает лицом в медузу, выброшенную на берег еще днем. Она начинает плакать. Всхлипывая, она умывается соленой водой. Теперь у нее один выход: отмыть все до конца.
— Джонни! Ты — редкая сволочь! Зачем я связалась с тобой?
— Ладно, перестань, — небрежно бросает Джонни. — Иди-ка ты лучше посмотри, насколько прекрасна.
Он открывает руки, принимая Малышку в объятия. Она начинает дрожать. Не то от близости Джонни, не то от прохлады: вечереет, и в мокром не так уж и жарко.
Джонни показывает Малышке фотки, обняв ее, обездвижив, погрузив в себя. Она беспомощна в плену его объятий, но не замечает этого. Дисплей становится той блесной, которая затаскивает Малышку в ловушку.
Она прекрасна на фотографиях. Она даже не знала, что может быть такой впечатляюще прекрасной. Джонни умеет это. А к тому же его голос… Голос Джонни так удивительно сладок, так вкрадчив.