Но теперь ей придется разговаривать с ним. Отмолчаться не выйдет. Иначе зачем было соглашаться?
Волны медленно подталкивают серф к берегу. Соня смотрит на свои ноги, погруженные в воду. Ноги бледно-зеленые, хотя она успела немного загореть. Джонни молчит, но Соня чувствует, что он ждет ее реплики. Они ведь не ссорились, неловко будет не перекинуться хотя бы парой слов.
И Соня говорит первой:
— Похоже, будто мы потерпели крушение и остались вдвоем в открытом море. Без доски страшновато было бы. Далеко. Как они в шторм спасались? Жуть!
— А ты хотела бы на необитаемый остров? — Джонни поворачивается к ней и, сняв очки, вешает их на ворот футболки. Теперь Соня видит его лицо. Оно не выглядит откровенным. Мысли и желания Джонни не отражаются на его лице.
— Не думаю! Скучно, — отвечает Соня.
— А вдвоем с кем-то, кого ты любишь, ты хотела бы на остров?
— Нет, — подумав, отвечает Соня. — Я уже была вдвоем на острове, и это закончилось трамваем. Большим железным трамваем с большой буквы «Т».
— У каждого, наверное, бывает свой трамвай по жизни.
— Неужели?
— Думаю, да. Есть слепое пятно в сознании, которое мешает увидеть трамвай. Я из-за своего трамвая два года просидел за решеткой.
Соня смотрит на Джонни, пытаясь понять, врет он или нет.
— Банально, — говорит Джонни. — Мне было семнадцать, ей двадцать пять. Она играла со мной, а я верил. Верил, что она в плену у своего мужа-бандюка. Ради нее я полез к нему в офис, чтобы украсть документы. Документы я не нашел, но оставил кучу отпечатков, и на меня повесили кражу денег. Посадили на два года и забрали все, что у меня было. И там я узнал, какова жизнь на самом деле.
— По-моему, я смотрела такой фильм.
— Я же сказал — история банальная. Она могла посмотреть фильм и воспользоваться идеей. Не веришь? Твое дело. Черт! Неужели я тебе это рассказал? Никогда никому не говорил об этом.
Джонни улыбается, и Соне хочется улыбнуться в ответ, поэтому она отворачивается.
— Ты очень опасен, Джонни, ты проникаешь прямо в мозг. Только что мне не было до тебя никакого дела, и вот я уже сочувствую тебе. Ты что, завез меня сюда пооткровенничать?
— Нет. У меня другие планы.
— Например?
— Хотел, чтобы ты привыкла к морю. Завтра тебе и так будет сложно. Пусть хоть что-то будет привычным. Кстати, как насчет акул? Не боишься?
— Но… Здесь же нет акул, — не очень уверенно говорит Соня. — Они тут не водятся.
— Ну, мало ли.
Соня оглядывается. Джонни следит за ее лицом.
— Не бойся. Я пошутил. Смотри!
Положив очки на парус, он ныряет с доски в воду. Его тело по-дельфиньи ловко уходит в глубину. Теперь Соня остается на две долгих минуты одна. Совсем одна, Джонни выныривает довольно далеко в стороне. Соню несет ветром, и она понимает, что она с этой доской одна ничего не сможет сделать. Это еще одно беспокойство. Но Джонни отлично плавает, он быстро догоняет доску. Он красивый, очень красивый. Мокрые волосы, капельки воды на загорелой коже.