Джонни любит свою дичь, когда она тает в его руках, когда она открывает эмоции перед дулом фотоаппарата, когда она раскрывает ворота кошелька и снимает запоры с сердца. Джонни любит все это искренне и честно.
Малышка и Джонни стоят в фотомагазине, и продавец показывает Джонни несколько портретных объективов. Объективы на выбор: немецкий Карл Цейс, китайское дешевое барахло, какие-то промежуточные варианты. Немецкий стоит много. Он стоит полгода жизни Джонни, но в том-то и фишка, что дичь должна выбрать для себя достойное оружие. Если дичь себя ценит, она не согласится быть убитой из какой-то паршивой китаятины. Хорошая дичь выберет немца. Потом она уедет, а немец останется с Джонни.
Продавец нахваливает самый дорогой объектив, не думая о моральной стороне дела, думая только о том, что с немца он наварит гораздо больше, чем с китаятины, поэтому он расхваливает огромный, драгоценный телевик от Карла Цейса, отшлифованный на немецких заводах с немецкой аккуратностью, вышколенной веками протестантизма.
— Это лучший объектив для портретной съемки. И дело не в размере. Уникальные линзы мягко рисуют ваше великолепие.
— Ну что? Берем? — Малышка тревожно смотрит на Джонни. Джонни мнется. Джонни изображает смирение и скромность, но это стимулы, рассчитанные на великодушие и щедрость усыновительницы. Джонни почти всегда охотится на усыновительниц — просто потому, что они самые обделенные. Они, щедро прижимающие мужиков к своим грудям, ласкающие их беспутные головы, терпящие их инфантильный беспредел, делают все это ради одного: ради капли сочувствия. Таким не надо много: несколько ласковых слов, взгляд, полный восхищения, стихи, поцелуй. Даже секс им не особо нужен. Джонни знает, что эти женщины-матери заслужили счастье на неделю с Принцем, и он готов сделать им красиво. Он никогда ничего не вымогает, охота должна быть честной.
Поэтому Джонни грустно вздыхает и говорит, глядя на объектив несчастными жалобными глазами:
— Даже не знаю, он такой дорогой. На эти деньги можно жить целый год.
— Ну, тебе надо? — нажимает Малышка. Она хочет подвига, она готова на подвиг.
— Ну, надо, конечно, но…
— Заверните! — решительно говорит Малышка и лезет за кошельком.
Джонни глупо улыбается. Кажется, он заплачет он благодарности.
Войдя в номер Малышки в одном из лучших отелей Севастополя, Джонни, как фокусник, достает из своего рюкзака рулоны органзы, капрона, тафты. Как-то там уместились два штатива и лампы. Впрочем, рюкзак большой. Пока Малышка принимает душ и потом занимается мейкапом перед трюмо, Джонни готовит место жертвоприношения.