Соня в непонимании замирает.
— Это ты, Соня! Ты не давала мне уснуть до пяти утра. Едва закрою глаза — вижу тебя. Да-да! Ты виновата! Знаешь, ты просто измучила меня.
У Сони начинается истерика, она просто заливается в приступе хохота. Душ неожиданных чувств рушится на нее: досада на себя за свои фантазии, досада на Джонни за дурацкий розыгрыш, радость, что дурацкие фантазии не оправдались, удовольствие от того, что ради нее Джонни придумал такую историю. Пусть это выдумка, как и с раковиной, но ведь ради нее! По-любому приятно.
Джонни доигрывает сцену.
— Да-да. Смейся над бедным Джонни-с-пляжа.
Соня сквозь приступы хохота пытается спросить:
— Вот почему? Почему? Ты так беспардонно, откровенно врешь, но меня это меня не бесит. Почему… Черт! Мне это даже нравится! Ты… Ты ведь придумал это, чтобы спровоцировать меня. Да?
— Да. Я хотел посмотреть, будешь ли ты ревновать.
Откровенность Джонни опять пробуждает в Соне бурю эмоций, она опускает глаза, и на глаза ей попадают обожженные руки Джонни, обожженные до волдырей.
— Ты ведь редко дома ночуешь? — спрашивает Соня, и взгляд ее становится насмешливым и чужим.
— С чего такой вопрос? — в голосе Джонни тревога.
— Волдыри. И та же самая футболка. Если бы ты был дома сегодня, ты бы не надел снова ту же майку. Только не говори, что ты так беден, что у тебя нет денег на рубашку с длинным рукавом.
Лицо Джонни все ближе. И они смотрят друг на друга, как два азартных зверя.
— Я просто не придаю этому значения. Мне наплевать на волдыри, а эта футболка моя любимая.
— Ладно. Попробую тебе поверить, — говорит Соня, чувствуя, что выиграла по очкам.
Но Джонни легко возвращает себе все фишки. Он говорит просто, совсем без тени игры:
— Я не обманул тебя. Я правда думал о тебе всю ночь. Не только о твоем теле, хотя не скрою, оно прекрасно. Но меня не удивишь телом. У меня этих тел было… Меня волнует твоя душа! Ты необычная, и мне интересно с тобой. Ну вот. Зря я это сказал, да? Теперь ты отменишь урок танго?
— Что? Когда это я успела его назначить?
Соня опять в шоке, а Джонни опять паясничает.
— О! Прости. Наверное, я перепутал сон с явью. Наверное, мы танцевали во сне. И ты назначила мне урок на сегодняшний вечер.
Соня злится. Она сама не знает, что ее так злит. Глобально все безобидно, просто весело. Просто весело. Она ничего не потеряла, просто человек нашел такую удобную форму мягко попросить об уроке танца. В чем причина досады? Почему это бесит?
И Соня решает выяснить этот вопрос сразу.
— Почему не сказать прямо? Что-нибудь вроде: «Соня, я хочу, чтобы ты мне дала пару уроков танго, давай договоримся». Почему не так?