– Три сорок пять. – Лодка накренилась, и по её днищу к левому борту прилила вода. – Твоя обманка стартовала.
– И ты решил утопить нас раньше времени? – Дима вцепился в скамейку, на которой сидела Аня. Вынужденно привстал.
Ослеплённый солнцем, долго не мог разобрать, где они оказались. Видел только синие и белые пятна. Убедившись, что головокружение не возвращается, пересел к сестре и разглядел, что они, пройдя канал в разрозненных поначалу, а под конец густых зарослях тростника, добрались до первых островов Урос.
– За нами кто-то плыл? – Диме приходилось перекрикивать шум мотора и ветра.
– Не знаю. Не видел. – Макс всматривался в череду разбросанных по воде тростниковых оазисов.
Они были такими, как их описал Артуро. Разве что Диме представлялось, что острова Урос будут похожи на гигантские плоты с нелепыми шалашами, а в действительности они напоминали оторванные от берега и частично заросшие куски суши. Кроме того, смотрелись не такими уж дикими. Среди простых тростниковых хижин на островах виднелись обитые гофрированной жестью бараки, застеклённые веранды и деревянные трёх-четырёхметровые вышки. Дима заметил даже дощатые тропки, протянутые по самым большим из островов.
В узких протоках попадались огороженные сетями садки с плещущейся рыбой. Отдельными пастбищами темнели частично затопленные острова, на которых, словно по трясине, расхаживали свиньи – то и дело принимались подрывать размякший тростник, что-то выискивали в нём и, недовольные, расталкивали докучливых соседей.
Вся плавучая деревня растянулась по узкой просеке в громадном тростниковом заповеднике, на многие километры разросшемся у западного берега Титикаки. Жизнь на островах Урос казалась по-своему умиротворённой, однако об участи местных индейцев Дима размышлял с грустью. И дело не в том, что они добровольно отреклись от соблазнов нового мира, предпочли упрямо соблюдать традиции предков-изгоев, а в том, что от их традиций в итоге сохранилось немного – одна тростниковая оболочка с нелепыми вывесками неказистых ресторанчиков и табличками «Не мусорить», «Не оставлять банки и пакеты», «Не топтать».
– «Но писар лас плантас», – Дима, усмехнувшись, прочитал очередную надпись. – Это то, о чём я думаю?
Понимая, какое слово тут развеселило брата, Аня разочаровала его переводом:
– «Не наступайте на растения».
Следом показались таблички «Не ломать молодой тростник», «Не вставать в одном месте группой больше восьми человек».
Артуро говорил правду. Люди урос зарабатывали на туристах. И всё равно избегали большой земли – с рождения до старости успевали отправить на дно не меньше двух обжитых островов. В таком неизбежном обновлении крылось своё очарование. При других обстоятельствах Дима постарался бы найти здесь самый дикий уголок каких-нибудь местных пуритан, разговаривавших исключительно на аймара и не подпускавших чужаков, однако сейчас его интересовал конкретный остров – небольшой, метров пятнадцать в ширину, обозначенный двухметровой тростниковой рыбой с красными глиняными глазами. Именно таким был ориентир, который Аня получила по телефону, когда договаривались о ночёвке.