Максим указал вперёд. Они были близко. Не сразу разобрался, как выключить двигатель. В итоге хорошенько стукнулся о кромку острова. По плану они уже должны были прятаться в хижине, а им ещё предстояло отправить лодку на дно.
Как только Аня с Димой перебрались на остров, Максим, не снимая с плеча сумку, ухватился за двигатель. Постарался сбросить его с кормы. Не смог. Двигатель был закреплён. Какое-то время пытался найти крепежи. Вроде бы нашёл, но всё равно не совладал с ними. Лодка, раскачавшись, отплыла чуть в сторону. Пришлось подгребать обратно единственным, лежавшим на дне веслом. В итоге, не придумав ничего лучше, Макс вцепился руками в деревянные бортики носа и, наваливаясь на него всем весом, стал отчаянными рывками зачерпывать ледяную воду.
– Просто переверни! – крикнул Дима.
– Брось мне сумку! – одновременно с ним крикнула Аня.
Максим их не слушал. Не остановился, даже обнаружив, что за ними наблюдает мужчина-индеец, судя по всему, назначенный встретить их и приютить.
Дима надеялся, что от лодки они избавятся быстро и неприметно, а Максим превратил её затопление в спектакль, за которым могли наблюдать и соседние острова. Если он продолжит в том же духе, к вечеру о его безумстве узнают все урос. Будут за вечерним чаем или что они тут пьют – мате в калебасе? – обсуждать ненормальных гринго. Подобная известность могла им навредить. Впрочем, индеец, поздоровавшийся с ними кивком, следил за происходящим с невозмутимостью. Это был кряжистый мужчина с тёмно-бордовым, почти квадратным лицом, одетый сразу в несколько самых обычных ветровок. Национальной его одежду точно нельзя было назвать. Разве что выделялась пёстрая шерстяная шапочка с короткими ушами, поверх которой он носил тростниковую широкополую шляпу.
Посчитав лодку достаточно притопленной, Максим наконец взялся её перевернуть. Навалился на борт. Кажется, хотел в последнее мгновение перепрыгнуть на берег – многослойный, по краю щетинившийся сломками тростника. Когда же вода полноправно хлынула в лодку, Макс просто не успел оттолкнуться и вместе с сумкой повалился в озеро.
Аня вскрикнула, однако, лишённая сил, продолжала сидеть возле Димы. Чуть вытянула шею, словно из обычного любопытства наблюдая за тем, утонет её друг или всё-таки выберется. Когда же Макс выкарабкался и, весь мокрый, рухнул у них в ногах, Дима больше не мог сдерживаться – рассмеялся. До боли в груди, до дрожи.
Максим и Аня смеялись вместе с ним.
Потому что они прятались на каком-то захудалом островке Титикаки, заброшенные на высоту четырёх тысяч метров. Потому что встречавший их индеец оставался невозмутимым и по-прежнему стоял как истукан. Потому что сегодня они черепашьим шагом убегали из ресторана с лежавшим без чувств Артуро. И потому что лодка, на которой столько времени выплясывал Максим, так и не затонула. Перевернулась деревянным брюхом вверх, кормой с мотором опустилась под воду, но всё ещё высовывалась наружу протёртой линией киля и чуть покачивалась, будто поплавок гигантской удочки.