– Что у нас в сухом остатке? – бормотал Максим, больше вслух проговаривая собственные мысли, чем обращаясь к кому-то конкретно. Заложив руки за спину, ходил по комнате. Изредка останавливался возле окна и начинал нервно стучать пальцами по деревянной раме. – Четыре рисунка из бытовой жизни инков. В каждом сделана ошибка, напрямую связанная с главным объектом рисунка. Телега с колёсами. Мать с ребёнком на руках. Клинчатый свод. Маска Ямараджи.
– Ямараджа даже не ошибка, а какая-то глупость, – добавил Дима. – Остальное ещё можно оправдать. Мать на руках – это скорее тонкость. Такое не каждый подметит.
– К тому же над Ямараджей идёт снег, – напомнила Аня.
– И это тоже, – кивнул Дима. – В ноябре, значит, весна. Получается, сейчас у них только-только зима закончилась?! Это ж какая тут жара летом?!
Максим вновь и вновь возвращался к лежавшим на его кровати листкам. Перечислял ошибки. Пытался их как-то структурировать. Найти между ними взаимосвязь. Тщетно.
Утомившись, сел на пол возле стены. Прикрыл глаза и наконец успокоился. Больше не стучал пальцами, не подёргивал ногой, не повторял одни и те же слова.
Молчание затягивалось. Можно было подумать, что Максим вовсе уснул.
– Что теперь? – осторожно спросила Аня.
– Вернёмся в кабинет Дельгадо, – не открывая глаза, ответил Максим. – Завтра же.
– И… что там делать? – вздохнул Дима. – Мы всё обшарили. Или соскучился по своей подруге? Теперь какой спектакль? Будешь изображать её мужа?
– Маска висит в кабинете, – твёрдо сказал Максим. – Значит, и решение головоломки нужно искать там.
Глава десятая. Дoнья Пепа
Пляжа в Трухильо не оказалось. Аня и не рассчитывала искупаться в океане, у неё и купальника не было, но в первый же день попросила Максима при случае проводить её до берега, и вот сегодня он направил такси мимо поворота к таунхаусу Дельгадо, прямиком к океану.
– Прекрасно! Осталось найти прокат шезлонгов, и можно загорать. – Дима ткнул тростью в громадный валун. В щелях показались и тут же скрылись большие, размером с ладонь, крабы.
Вдоль узкой полосы берега лежали сотни таких базальтовых валунов. Они трёхметровой крепостной стеной защищали район Буэнос-Айрес от штурмовавших его волн Тихого океана. Разлагающиеся туши ближайших пятиэтажек были под стать туманному пейзажу – стояли с пустыми глазницами окон, щербинами в разбитых дверях, и жизни в них сохранилось ещё меньше, чем в домах-коробках вроде того, который некогда принадлежал Гаспару Дельгадо. Яркие рисунки на валунах, а главное, заброшенные палатки не то детской ярмарки, не то парка аттракционов вносили разнообразие в общую серость, но смотрелись по-апокалиптичному жутко. Пугала даже задиристая улыбка Капитана Америки, нарисованного на павильоне-горке и бегущего к океану, будто в надежде проломить базальтовую гряду своим вибраниумовым щитом.