– Дмитрий Трофимович? Я тоже Дмитрий, но Сергеевич, – сказал он, протягивая руку. – Здравствуйте.
Потапов почувствовал сильную, жесткую руку.
– Давайте присядем, в ногах, говорят, правды нет, а мы оба нуждаемся именно в ней – не так ли? – мягко и неторопливо сказал Дмитрий Сергеевич.
Они сели к столу. Потапов внутренне собрался, но казалось, что он нервничает, – он и на самом деле волновался.
– Давыдченко рассказал мне про вас… – начал Дмитрий Сергеевич. – Мы в одинаковом положении – я тоже живу не под своим именем. Это нелегко…
– Да, да… – сказал Потапов и с готовностью добавил: – Главным образом в моральном отношении, но я перестал бояться, только когда перешел на чужой паспорт. И только после этого я стал учиться, получил диплом инженера, работу.
– Ваш научно-исследовательский институт эвакуирован? – все так же мягко и неторопливо спросил Дмитрий Сергеевич.
– Да. Полностью.
– А как же вам удалось остаться?
– Накануне эвакуации объявил, что ухожу в ополчение. Я ведь не из тех, кого в институте считали незаменимыми…
– Но вы же военнообязанный? – мягко перебил Дмитрий Сергеевич.
– У меня белый билет – эпилепсия.
– Всерьез?
– Да, я болел – это было давно, а теперь… умею болеть… – Из-за толстых стекол очков светлые глаза Потапова смотрели на собеседника спокойно и искренне. Потапов смотрел на него и старался понять, что тот сейчас думает, верит ли ему. Все в нем было неизменно: и мягкость речи, и холодная напряженность взгляда, а в эти минуты проверялось самое сложное звено легенды Потапова.
– Вы действительно купили дачу? – сочувственно спросил Дмитрий Сергеевич.
– Там я и познакомился с Давыдченко, – сказал со вздохом Потапов.
– Да, я знаю, – кивнул Дмитрий Сергеевич. – Кстати, какое он на вас производит впечатление?
Потапов поднял на него удивленный взгляд:
– Вы интересуетесь моим мнением о человеке, который пользуется у вас большим авторитетом, чем я?
– Когда собираешь кувшин по черепкам, каждому кусочку так трудно найти его единственно правильное место, – не сразу ответил Дмитрий Сергеевич. – Я спрашиваю не в смысле доверия. Я вообще не должен был задавать этот вопрос. Мне хочется только знать: когда вы уговаривали Давыдченко ехать из Гатчины в Ленинград, что вами руководило?
– Смесь трезвого рассудка и страха.
Потапов тщательно стряхнул со стола невидимую соринку, внимательно осмотрел свои пальцы и только тогда поднял взгляд.
– Зачем вы все это сделали? Я имею в виду все, все, начиная с отказа эвакуироваться? – спросил Дмитрий Сергеевич.
Потапов долго сидел, погруженный в свои мысли, не глядя на собеседника.