Все это я увидел благодаря собаке, за которой следовал тенью. Пёс периодически останавливался, принюхивался, озирался, прислушивался… Он то замедлял ход, то вдруг срывался и несся невесть куда. А я за ним. Так продолжалось несколько часов.
Путь пса завершился около обшарпанного плацкартного вагона без обозначений пунктов следования. Я притаился под стоящей неподалеку цистерной, сгорая от желания побыстрее открыть загадку параллельной собачьей цивилизации.
Пёс направил морду в сторону вагонной двери и прогавкал строгий ритмический рисунок. Если перевести его сигнал на ноты, то получится восемь «гавов», уложенных в синкопу на два двухчетвертных такта. То есть, восьмая-четверть-четверть-четверть-четверть-четверть-восьмая-четверть-четверная пауза. Дверь вагона со скрежетом открылась, и наружу выкатилось голое человеческое пузо. Остальные части тела обитателя вагона, остались внутри. Еще я увидел схватившуюся за край двери здоровенную лапу с наколотым солнышком. Такие наколки делали в шестидесятые — семидесятые: закругленный край солнца находится около кисти, а от него к пальцам расходятся лучи.
— Абрам пришел! — пробасил обитатель вагона.
Барбос взвизгнул и завилял хвостом.
— Абраша! — радостно отозвался из глубины вагона пропитой женский голос. — Николай, зови его сюда быстрее! Наконец-то!
Абрам ловко запрыгнул в вагон. Дверь захлопнулась.
«Странное имя для пса — Абрам, — подумал я, — обычно собакам дают абстрактные комичные клички — Тузик, Жучка, Шарик. Изредка литературно-исторические, типа, Аргус, Наполеон, Чарли, Маркиз, Умка. Но причем здесь Абрам? Человек не мог назвать пса таким именем».
Я приложил ухо к стене поезда. Гробовая тишина. Ни лая, ни человеческих голосов. Робко постучался. Никакого эффекта. Постучался сильнее — без толку.
По поезду, в котором оказался Абрам, пробежала дрожь. Лязгнули сцепляющие устройства. Колеса вагонов медленно завращались. Пустой поезд-призрак, покатил вместе с моей тайной на восток.
«Летучий голландец, — подумал я, — не удивлюсь, если в кабине машинистов пустота».
— Добрый вечер! — строго-приветливо прозвучало за моей спиной. — Кто вы такой и чем здесь занимаетесь?
Я обернулся и увидел вохровца с кобурой на поясе.
— Да, видите ли, — залепетал я, — тут какое дело произошло…
Выслушав мою историю, вохровец велел мне срочно убираться из железнодорожного отстойника, пригрозив физической расправой. Я безропотно выполнил его наказ. Правда, найти дорогу оказалось непросто: везде вагоны, вагоны, вагоны и так до горизонта.
Я долго шел. Где-то в одиннадцатом часу, когда по городу расплылось чернильное пятно сумерек, я, наконец, обнаружил вокзал. Только почему-то не Казанский, а Рижский. Стало быть, я брел по Рижской ветке. По Рижской… Да-с.