Это было произнесено таким повелительным тоном, какого раньше Зацепин у своего хранителя не слышал. От неожиданности он замер, вглядываясь в крылатого.
Ангела было не узнать. Он удивительно преобразился. Был преисполнен торжественности и величия. Он сиял! Даже на фоне яркого заката белизна крыльев и одежд резала глаза. Переливалось сиянием золото волос, лучился диск над макушкой. Ангел стал выше и осанистее. Восторг распирал его! Он весь был воплощенный праздник.
– Прямо новогодняя елка… – пробормотал Зацепин.
Ангел поднял руку, призывая к вниманию. С задником в виде пламенеющего заката сцена была впечатляющая.
– Славь Господа! – ликующим громовым голосом молвил ангел. Вспорхнула и очертила круг над степью стайка птиц. – Ты прощен!
И он, покончив с официальной частью, словно сойдя с пьедестала, светло рассмеялся и обнял Зацепина.
Зацепин, еще не постигнув, какое прощение ему даровано, уже угадал, что мир изменился. Это больше не был удав, душащий его в тугих кольцах. Рай стал раем. Страной вечного лета, молочных рек и кисельных берегов. Страной безграничной любви. Мышцы, сведенные судорогой многодневного напряжения, расслабились. Зрение обострилось. Тело наполнилось силой. Зацепин почувствовал себя всемогущим, способным горы свернуть. Паника, владевшая им, уступила место уверенности, что он любую беду руками разведет.
– Ого! Ого! – восклицал он, радостно смеясь. – Да как же это?
– Нет предела Его милости! – смеясь вместе с Зацепиным, сказал ангел. – Ну, прощай, мой трудный питомец!
– Как прощай? – Зацепин протянул руку к ангелу. – Ты бросишь меня здесь, на дороге?
– Я тебе больше не нужен. Ты можешь теперь быть кем хочешь и где хочешь, стоит тебе только пожелать.
– И в библиотеке судеб?
– И в библиотеке. Подумай о ней – и ты там. Ах, Алексей, Алексей! Опять ты за старое…
Покачав прекрасной золотоволосой головой, ангел исчез, растворясь в вечернем сумраке, подкрашенном затухающим закатом. Столь поспешное расставание лучше слов сказало, каким облегчением было для ангела сбросить тяжкое бремя шефства над беспокойной душой Зацепина.
Зацепин снова остался один на райском шоссе. Казалось, он должен был немедленно лететь в библиотеку и во всеоружии своего нового положения обрушиться на противника. Что ему теперь центнер «шварценеггеровых» мышц! Он обернется сказочным великаном, Суперменом, Поддубным, Ильей Муромцем и сокрушит рать ЦРУ!
Но Зацепин не спешил. В нем бурлили не только могучие силы, но и новые чувства. Он словно вместил в себя весь мир, стал с окружающим одним целым. Он, как самого себя, полюбил все вокруг, всех людей, которых помнил и которых никогда не знал, потому, что был неотделим от них и от мироздания. Он объял необъятное, и вселенная приняла его в свои объятия.