Упиваясь удивительными чувствами взаимопроникновения и родства с миром, Зацепин понимал, что они – следствие сошедшей на него благодати. Это всепроникающая радиация любви, источник которой – Бог. Он сподобился изведать ту космическую любовь, «что движет солнце и светила», как описал эксперт по загробному миру Данте Алигьери.
Но было нечто, что нарушало обретенную цельность и гармонию. Горошина, которая не давала почивать в блаженном единении с миром. Никита!
«Меня простили. И я должен даровать прощение! Отвести руку, занесенную над агнцем!» Нет, Зацепин не отказывался от «Бороды Зевса», от борьбы с американцами за книгу судеб. Но прежде только слабость заставляла его прибегать к запрещенному приему войны с женщинами и детьми. Так он убил Веру. И так поставил на кон мальчишку. Злодейства он оправдывал великой целью. Теперь же его распирала такая мощь и такое великодушие, что он не хотел невинных жертв ради победы. Сильные великодушны.
«Я все сделаю сам! Справлюсь и с ЦРУ, и вытрясу книгу из ящика компьютера. А мальчика я уберегу, хотя бы во имя Веры!» Только бы успеть! Только бы академик не начал пороть горячку!
И как назло попытки протянуть спиритическую связь с землей не удавались. «Телефонистка» академика Мария Кузнецова не отвечала на настойчивые вызовы из райской вечерней степи.
Вдруг Зацепин увидел своим новым острым зрением человеческую фигурку, которая двигалась к нему со стороны гор. Он почувствовал недоброе. Неужели это Никита ищет его? Неужели мальчик погиб?
Зацепин из-под ладони вглядывался в приближающегося по шоссе человека. Фигурка медленно увеличивалась на фоне полосы меловых гор. Не выдержав ожидания, Зацепин сошел с трассы и углубился в степь. Так он решил проверить, действительно ли неизвестный держит курс к нему или случайно оказался на дороге. «Может, это копия жены Нила или кого-то из муляжей его ребятишек бродит тут, ищет своего американца?» – надеялся Зацепин.
Надежды не осталось, когда фигурка тоже сошла с асфальта и направилась степью к Зацепину. У него упало сердце. Этому путнику нужен именно он. А значит, это несчастный Никита! Но в следующую минуту он понял, что поспешил с раскаянием: фигура была велика для мальчика. Походка тоже выдавала человека взрослого. Зацепин не мог в сумерках разглядеть его, но уже различал, что приближающийся человек был в белом и с белой головой.
Неужели это?.. Зацепину так не терпелось удостовериться в своей догадке, что он велел луне выйти из-за туч. И бутафорский мир повиновался воле новоиспеченного праведника! Будто рука сдернула со степи темное покрывало. В свете лунного фонаря стал отчетливо виден человек, который так интересовал Зацепина.