Но Фима был не из тех, кто пасует перед роковыми обстоятельствами. Полное исчезновение сбережений могло бы привести в уныние и растерянность кого угодно, но только не объятого азартом Серафима: он сделал ход конем, положив свою зарплату в Агробанк под самые большие проценты.
И здесь его ждала неудача. Грянул дефолт, деньги обратились в лебедей, которые снялись с места разом, и, зашелестев крыльями, улетели вместе с основателем этого сомнительного предприятия в неведомые дали.
Фима погоревал-погоревал и опять начал копить, правда, теперь он доверял деньги только Сбербанку. Он и своему другу Тарощину заповедал: только в Сбербанк — самое надежное место, которое было, есть и пребудет вовеки, пока над землей светит луна и восходит солнце.
Однако судья Тарощин с тех самых пор вкладывал свои капиталы только в книгу Цицерона «Избранные речи».
— Даю сто тысяч… рублей! — зажигательно объявила Рита, с этого момента явно собираясь не есть, не пить, а к сентябрю ухнуть на квартиру любимому внуку полностью до последней рупии годовую ветеранскую пенсию.
К всеобщему изумлению — довольно крупный вклад в покупку собралась сделать наша девушка: пятнадцать тысяч долларов. Мальчик, не дрогнув, пообещал добыть не меньше, при этом с укоризной взглянув на нас с Кешей.
Мы посулили самую небольшую сумму по сравнению со всеми. Кеша, очертя голову — пять тысяч. А я, как заправский барон Мюнхгаузен — три. Но если не сравнивать, тоже весьма внушительную, понятия не имея, как мы ею и где сумеем разжиться. Хотя мне тут предложили в одном издательстве переписывать эротические романы.
— Вы детский писатель? — говорят. — Ну и что? Слогом-то вы владеете, а люди, которые читают такие романы, — они как дети!..
Поскольку большинство членов нашего содружества стартовали с нуля, мы принялись разрабатывать стратегию накопления.
Первое. Жестокая экономия.
Всем было предложено затянуть потуже пояса.
— Ладно, — сказал Кеша, — теперь я сам бумагу буду делать. Сварю картонные ячейки от яиц, клея туда добавлю, лепеху такую слеплю. Потом на куски порублю, скалкой раскатаю. Большего мне и не надо.
Второе. Продажа фамильных ценностей.
Сразу на ум пришли книги. Кеша хотел сдать в букинистический собрание сочинений Валентина Катаева, открыл первый том, а там — дарственная надпись: «Рите — от Катаева».
— Эренбурга, — говорит Кеша, — пока не открывал.
— А от Мамина-Сибиряка, — деликатно спросил Фима, — никаких весточек?..
Третье. Всеми силами стараться добывать деньги честным путем, но, если вдруг подвернется сомнительная прибыль, не погнушаться, взглянуть сквозь пальцы.