И вот — словно гром среди ясного неба — мальчик объявил нам с Кешей, что собирается жениться.
— Ухожу в монастырь! — воскликнул Кеша. — Почему мне никто не сказал, что мой сын вырос???
— Хотела бы я посмотреть на эту счастливицу! — говорю я.
Мы когда ругались, я иной раз в сердцах:
— Учти, когда ты соберешься жениться, я буду первая, кто предупредит о твоем характере.
— А я буду первый, — он отвечал, — кто скажет тому, кто соберется положить цветок на твою могилу…
Это мы шутим, конечно. Мальчик — чудо, идеальное воплощение моих грез. Мне всегда хотелось иметь много детей! Пять, может быть, или шесть. Три мальчишки и четыре девчонки. А ну, как плохо, думала — буйная поросль вокруг станет ветвями шелестеть?.. И все такие родные, близкие души — ближе не придумаешь! В Новый год — куча мала подарков под елкой, летом — на электричке — ликующей толпой в Уваровку!..
Но я боялась, вдруг у меня ничего не получится?
А Кеша меня успокаивал:
— Не стоит паниковать раньше времени. Бери пример с Федора Голицына из МОСХА — он дворянин, портретист, живописец. Федор сдал сперму на анализ, и этот анализ показал, что у него — в принципе! — не может быть детей. А у него их трое: Саша, Маша и Вова.
Господи, боже мой! Как я была счастлива, когда забеременела!
Кеша со мной вечерами гулял по району. И с нами вечно увязывалась наша соседка Майя, у той назревала двойня. Ее мужу некогда гулять, он был известный в Москве сексопатолог — Марк Гумбольдт. Марк принимал население в две смены, у него очень хорошо шли дела. Хотя в те времена у нас не считались врачами первой необходимости сексопатологи, танатотерапевты, а специалисты по акупунктуре казались восточными иллюзионистами, способными проглотить шпагу или горящий факел.
Черемуха цветет, одуванчики. А мы трое шествуем торжественно по улице. Причем Кеша такой горделивой вышагивал походкой, держа нас под руки, будто бы в этом положении мы очутились исключительно благодаря его стараниям.
Даже когда на седьмом месяце со мной случился острый аппендицит и мне сделали операцию под еле ощутимым наркозом, мы с Кешей ни на минуту не испугались, мол, вдруг что-то приключится ужасное. Правда, я помню, как он остался в больничном коридоре, когда меня увозили, — таких пылающих красных ушей я больше никогда ни у кого не видела, в том числе у Кеши.
Говорили, что хирург в тот день сделал две операции — своему маленькому сыну и мне. И когда после меня он вернулся в ординаторскую, то крикнул с порога:
— Водки!
Кеша ему подарил потом безграничную дыню медовую в плетеной соломенной сетке — прямо из Бухары.
