А через три часа, после того как мы вышли в открытое море, вдруг начало штормить. Настолько резко переменилась погода! Паром кидало из стороны в сторону. Все пассажиры и члены экипажа надели спасательные жилеты. Я надел два. На всякий случай. Шторм, Иннокентий, был такой силы, что наше суденышко трепало как щепку.
Я выскочил на палубу проверить, как там луна? Она была упакована мной в специальный непромокаемый ящик, и этот ящик был закреплен на верхней палубе. Что там творилось — какой был кавардак! Волны хлестали, матросы ползали по-пластунски от борта к борту, ящики с грузом летели за борт.
Нам всем велели спускаться в шлюпки, потому что обнаружилась большая пробоина в борту, и паром мог с минуты на минуту перевернуться.
Вдруг я увидел, как один ящик разломался на куски, из него вылетела наша луна. Она плавно опустилась на волны и заскользила по океану. Я закричал матросам, которые держали весла и управляли шлюпкой, что надо спасти луну, вот она, там, на волнах.
Но когда они обернулись и посмотрели, куда я показывал, ее там уже не было. Она утонула. Кеша, прости меня, не уберег я нашу луну, белолицую красавицу. Как распроклятый Стенька Разин, что персидскую княжну потопил, так и я — утопил нашу королевну. Даже пузырей не было видно. Так она канула в воду.
Сам я подумал, уж не прыгнуть ли мне за ней, но японские матросы схватили меня крепко и привязали к скамейке. Через два часа нас подобрал японский рыболовецкий сейнер, где меня обогрели и подсушили. Накормили суши и дали сто граммов саке. Отвезли в порт, поселили в спецприют для потерпевших кораблекрушение.
Так как весь мой скарб потонул, то выдали мне одежду, деревянные башмаки и зубную щетку. Вот живу уже здесь вторую неделю, изучаю японский язык по комиксам манга, уже могу объясняться с персоналом. А поскольку все мои документы пропали, то теперь я могу считаться гражданином мира. Поэтому я решил пока здесь остаться и пустить корни. Поживем — увидим.
Сумимасен, Иннокентий-сан, за то, что я не выполнил возложенную на меня планетарную миссию по продвижению твоего искусства за рубеж.
Оригато, ваш Иван Потеряев».
Мы сидели молча, потрясенные, опустошенные, не поднимая глаз на Кешу. Когда он прочитал последние строки и отложил письмо, всем стало ясно, что последний шанс был эвфемиридой и этот шанс утонул вместе с дорогой и всеми любимой луной.
— Что ж, — сказал Кеша голосом человека, разом вышедшего за пределы надежд и опасений, — буду писать картины, а то все хеппининги да перформансы. Пора становиться классическим художником — из пуха и сухих цветов создавать пейзажи, как те ребята. У них, наверное, нет проблемы, где достать денег?