Март приходит львом, а уходит овцой, говорила бабуля. Началось великое таяние снегов, город плыл, отражаясь в воде, под порывами южных ветров искажая свои очертания.
В юности я всегда в это время срывалась, уезжала в горы кататься на лыжах: боже мой, Гудаури, Домбай, Чегет, Цейское ущелье, незабвенная Лунная поляна в Архызе!.. Где вы, мои горячие кавказские поклонники — обитатели горных аулов, инструкторы горнолыжного спорта, бывший князь Борис-би в ослепительно белой овечьей папахе, чернобровый Джигит Назимов, Султан Бекмамбетов, с которым мы съехали с южной вершины Эльбруса, причем Султан несся вниз на лыжах, а я — у него на закорках?!
Этой зимой я даже на гору в Крылатское не выбралась! Ни в Коломенское, ни в Царицыно!
Кеша мне говорит:
— В теннис мы давно не играли, на горных лыжах не катались. Жизнь летит, как ракета. А мы с тобой, как Гагарин с Титовым.
Потом он внимательно посмотрел на меня и внес маленькую коррективу:
— …С Терешковой…
— О, Мария! — окликнул меня Вольдемар, сразу узнал, видимо, привык у себя в Голливуде общаться со сценаристами.
— Хо-хо-хо-хо!.. — он разулыбался, обрадовался. — Так вас и представлял! Литл вумен с большой умной головой в мужской куртке!..
Ну, мы заходим в Дом архитектора, надо бы посидеть, выпить чашечку кофе, обсудить наши серьезные дела. Вольдемар снял пальто, шляпу, все это он попросил меня подержать, уселся на банкетку и, ослепляя меня и дородную гардеробщицу сияющим желтым галстуком, начал скидывать галоши! Причем не те, литые, старинного покроя, рассчитанные на валенки, а иностранные, вычурные, блестящие, застегнутые на металлическую кнопку.
Вот он их поднял двумя пальцами, протягивает гардеробщице и спрашивает вальяжно, с этим своим акцентом Дональда Трампа:
— Можно ли, миссис, сдать вам мои галоши?
— ГАЛОШИ??? — она удивленно поднимает бровь.
— Галоши!.. Галоши! А в чем, собственно, меттер? — он говорит укоризненно. — Что вас удивляет? На улице слякоть, тает снег, естественно, ай пут он галоши. Теперь я хочу их пут аут. Иначе in restourаnt у меня вспотеют ноги. Мария, что-то не так?
А эта матрона отвечает ему надменно:
— Галоши — не принимаем!
— Ви не имеете права! Галоши — итс май верхняя одьежда! — вскричал Вольдемар.
— А ну-ка не суйте мне их под нос, — прикрикнула она, отразив его наскок. — Наехали тут и суют нам в лицо свои пахучие… резинки!..
— Где ваш директор??? — возопил Вольдемар.
А гардеробщица стоит, как скала, о которую вдребезги разбиваются морские волны.
Вижу, разгорается скандал. Тогда я достала полиэтиленовый пакет из Кешиного кармана, у него всегда в карманах пакеты — что-то купить по дороге, или старикан Герасим вдруг не дотерпит до улицы, накакает в подъезде, засунула туда пресловутые галоши и говорю этой гордой женщине: