— Не плачьте, Ольга, — я растерялся совсем. — Конечно, я никому не скажу, никто не узнает…
— Правда, никто? — её глаза моментально высохли. Она встала, подняла с земли гитару и сказала уже совсем другим тоном: «Ну, тогда пойдем пить вино. Ты так и не сказал, есть ли оно у тебя дома».
— Есть, даже водка есть, — пробормотал я, с трудом представляя, что произойдет дальше. А дальше произошло то, что обычно и происходит при таком развитии событий.
…Я проснулся первым и сразу вспомнил всё. Ольга спала, лёжа на боку. Я погладил её волосы, и тут же пришла мысль: надо мне всё это? Подумал так, потому что понимал, — простым одноразовым сексом и даже обычной легкой интрижкой ситуация не ограничится. Мысль эту даже не пришлось отгонять, — она убежала сама. Уж слишком нежна была Ольга, нежна до такой степени, что мне казалось, что я знаю её тысячу лет. Ее нежность невольно передавалась мне, и в какой-то момент я перестал сдерживать себя. Во мне медленно, борясь с моей сутью и побеждая, зарождалось что-то неведомое.
Я вылез из-под одеяла, поёжился, накинул халат. В кресле лежала гитара. Я взял её, рассмотрел со вниманием, — гитара как гитара, старенькая, оклеенная потёртыми переводными картинками с героями советских мультиков. Мне родители когда-то подарили такую. Я прошёлся по струнам, играть не решился, боясь разбудить Ольгу, но она проснулась сама. Я подошёл к постели, присел на край, поцеловал ее в щёку.
— Соблазнила-таки меня, — прошептал. — Коварная.… Перехитрила. Это редко кому удавалось.
— Нет, — ответила она тоже шёпотом, — не перехитрила. Это должно было случиться, во мне всегда звучала твоя музыка, пусть я и не знала, что она твоя… зато теперь знаю.
— Видишь, как всё быстро меняется. Совсем недавно ты назвала меня тапёром…
— Фу, злопамятный. А вина мы так и не выпили. Свари хотя бы кофе. И пойдем, мне надо домой, а по дороге зайти к маме. Проводишь?
— А где живет твоя мама?
— Нигде. Она умерла.
— Прости. А ты где живешь?
— И я нигде. Говорила же, что у меня нет дома.
— А… Там, где жила мама?
Она села на кровати, закрывая одеялом грудь.
— Ты что, спятил? Она умерла в той квартире, а разве можно жить там, где кто-то умер?
Я заметил, что она рассердилась, только не мог понять, из-за чего.
— Ну хорошо, — примирительно сказал я, — пойду варить кофе.
Она вдруг заплакала.
— Что ты, — зашептал я, — ну что ты, разве я обидел тебя, ну прости, прости…
— Не ты, — вытирая глаза и пытаясь улыбнуться сквозь слёзы, сказала она. — Ты ни при чём. Просто…просто я сегодня натворила такое, что теперь и не знаю, чего ждать.