— Лезь вниз, гад! Вниз!
Жлоб встрепенулся. В выпученных его глазах захолодел страх. Он скорее подсознательно почуял, что надо беспрекословно подчиниться. С этим фэзэушником что-то неладно.
— Сейчас, — шевельнул побледневшими губами паренек. — Сейчас…
Не спуская глаз с Зуба, он залапал трясущейся рукой по крыше, нащупывая скобу.
Зуб выхватил из другой его руки увесистую кошелку и швырнул ее далеко в сторону.
— А! А-а! — прерывисто застонал сизокрылышек.
— Сброшу гада! — хрипел Зуб, чувствуя, как холодные мурашки стягивают кожу на затылке.
— А-а! Не надо!..
Обладатель копилки, грабитель собственного отца и родной бабушки, будущий владелец автомашины долго будет гадать, каким чудом оказался в тамбуре вагона и как не свалился под откос следом за своей кошелкой. И черт его знает, о чем он еще будет думать, вспоминая этот загадочный для него случай. Может, после, вытирая мягкой тряпкой капот «Волги», станет рассказывать ротозеям, что однажды был свидетелем, как человек сходил с ума. Сидел, сидел, и вдруг — бах! И готовенький.
Зуб медленно приходил в себя. Колени, когда он сел на выступ, ходили ходуном. Не удержался. Стоило ли из-за этой мрази…
Вспышка бешенства была похожа на электрический разряд. Он, должно, начал накапливаться и зреть с того момента, как стало ясно, что Салкин сбежал. Но Зуб не старался разобраться во всех этих зарядах-разрядах. Он был вне себя, и все тут.
Однако чувство самосохранения, обострившееся за последнее время до предела, заставило его подняться и долго бежать по крышам вагонов, перепрыгивая гармошки. Остановился он совсем близко от тепловоза. Если у эконома и хватит ума поднять шум, то изловить Зуба будет очень даже непросто.
41
По земле растекались сумерки. Проплывающие вдали перелески потемнели, погрустнели. Краешки крыльев исчезнувшего за горизонтом солнца сделались грозными, багровыми, предвещая завтрашнюю стынь.
Зуб собрался было в вагон, потому что вконец задрог, но впереди замелькали редкие нестройные огни. Должно быть, это та станция, куда едет малолетний жлоб. Придется еще подрожать — в тамбурах наверняка уже столпились выходящие пассажиры.
Собираясь спускаться вниз, чтобы спрыгнуть на ходу, Зуб различил в сумерках вывеску на торце вокзальчика — Абдулино.
Спрыгнув, он отбежал в сторону и присел на каком-то бугорке, подальше от рельсов. Поезд протянуло так, что он снова оказался напротив последнего вагона. Остановка была минутная. Поезд тронулся. Зуб пошел через пути, рассчитывая сесть на последний вагон. Там, как он знал, не заперта дверь.
На освободившемся от поезда перроне он приметил парнишку в кургузом пиджачке. И тот увидел Зуба, потому что постоянно озирался. В первое мгновение обладатель копилки струхнул и даже сделал движение, собираясь драпануть. Но быстро сообразил, что фэзэушнику сейчас не до него, и начал кривляться, крутить пальцем у виска. А когда тот скрылся за вагоном, заорал: