Миновал забор кирпичного завода. За ним — овраг. За оврагом начинается улица.
На большом длинном доме была прибита табличка: «Горняцкая, 2». И с той, и с другой стороны — калитки. Значит, два хозяина. Куда же заходить?
Зуб стоял столбом и не мог решиться. Когда нужно было прыгать на поезд, он не раздумывал так долго… Сердце колотилось. Как назло, кругом — ни одной живой души, у кого можно было бы спросить. Заметив у одной калитки щель почтового ящика, он подошел ближе. Может, фамилия где нацарапана.
— Здрасьте вам! — услышал он со двора. — Кого надо?
В глубине двора, у сарая стоял с вилами в руках старик. Был он высокий и сухощавый, но на вид крепкий. Одет в овчинную безрукавку, голова с глубокими залысинами непокрыта.
— Мне Зубарева Василия Павловича. — Сказал и замер.
— Зубарева?! Во как! — Старик как будто удивился. Неторопливо приставил вилы к стене сарая и направился к калитке, с любопытством разглядывая паренька в фуфайке. — Василь Палыча, говоришь? Что ж ты, милый, поздно стрянулся? Нету его, Василь Палыча.
— А где он?
— Где, где… Помер Василь Палыч. Второй уж месяц как помер, земля ему облачком.
Зубу показалось, что он стал стремительно уменьшаться в размерах. Или опять что-то сделалось с ногами? Они не хотят его больше держать. Зачем он, дурак, палку-то выкинул…
Но как же это? Он же ехал! Долго ехал! Почти как всю жизнь. Нет, такого не бывает, чтоб к человеку ехали, а его уже…
Он хотел крикнуть старику, что этого не может быть, что совестно на старости лет шутки этакие шутить! Но почувствовал, что голос пропал.
А старик, не дойдя до калитки, повернул в дом, поскольку все, что надо, сказал. Зуб постоял с минуту, собираясь с силами, и пошел на деревянных ногах, не зная даже, куда они его ведут.
59
Горька водица в реке. Видно, впрямь — слезы. С какого ж горя великого их столько наплакали?.. И дорога шла не по розовому. Розовое — это для сказок, в жизни же…
— А ты чей будешь?
Одна сказка кончилась. Должно, вторая теперь начнется…
— Слышь, сынок! Ты чего его спрашивал?
Зуб остановился. У калитки стоял тот, в безрукавке.
— Ну чего молчишь? — начал серчать старик, — Как, говорю, фамилия?
— Зубарев.
— Твоя, я спрашиваю, как фамилия?
— Зубарев.
— Дак… Божья мать! Эт как же?.. Не племяш ты ему?
Зуб кивнул.
— Эт который… Ну не дурень ли старый! Я ж подумал еще! — открыв калитку, он быстро направился к пареньку. — Детдомовец ты, так? Ну не дурень ли! Вот и ушел бы, и поминай…
Зуб смотрел на старика и ничего не мог понять. Не сам ли это дядька его? Может, правда, шутку с ним такую пошутил?