Иногда актер думает, что если будет работать так, как его учили, то слишком вживется в роль. Действительно, если вы будете забывать, что находитесь на сцене, что на вас смотрят, то сойдете с ума или получите психологическую травму. Вы утонете в себе и совершенно выбьетесь из происходящего в пьесе. Так недалеко и до психодрамы, состояния, которое иногда возникает у людей, страдающих душевными расстройствами. Я настаиваю на том, что можно быть максимально вовлеченным в пьесу и в то же время понимать какой-то частью себя, когда кто-то из зрителей засмеялся в нужном месте или невпопад. Нужно чувствовать, когда в зале суета, когда зритель заворожен происходящим, когда кто-то вдруг кашлянул в кульминационный момент. Это своего рода шестое чувство, сверхъестественная способность актеров. Именно поэтому я никогда не учу играть для зрителя или общаться со зрителем ради самого общения.
Истинное предназначение актера в том, чтобы привлечь зрителя, заставить его сопереживать живому персонажу на сцене, а не стремиться сблизиться с ним, впечатлив своими интерпретациями, идеями и интеллектуальными находками. Когда актер пытается проделать подобное со мной в качестве зрителя, мне всегда хочется сказать: «Я поняла, поняла! Все, оставь меня в покое!» Как я уже говорила в первой главе, это мой выбор, и здесь я еще раз хотела бы его подчеркнуть.
Есть еще один интересный аспект, касающийся отдачи. Я говорила о раскрытии персонажа, об обнажении его души. Так вот в реальной жизни многие из нас как раз защищают свою душу, носят маски, под которыми скрывают истинных себя. У англичан это называется «присутствием духа», и у каждого из нас есть собственные установки или семейные традиции, которые помогают держаться, когда что-то нарушает наше эмоциональное равновесие. В жизни мы можем воспринять оскорбление как пощечину, но тут же находим в себе силы скрыть это чувство. Мы можем засмеяться или сделать вид, будто оскорбление ничего для нас не значит, а можем ответить взаимным оскорблением. Если кто-то выражает нежность на публике и наше сердце тает от умиления, мы ищем маску, чтобы скрыть мягкость, стараемся выглядеть, как будто это не трогает нас. Мы можем даже отпустить по этому поводу шутку или изобразить равнодушие. Но как актриса, чтобы глубже раскрыть героя и позволить зрителю проникнуться его переживаниями, я должна максимально открыто выражать чувства, должна быть намного уязвимее, чем в жизни. И тогда может потребоваться, наоборот, снять маску, которой я обычно прикрываюсь. Ваши действия и реакции, когда вы действительно уязвимы и ранены, в корне отличаются от тех, когда в жизни вы стараетесь казаться непробиваемым.