какой-то диалог.
В реальности же мысли предвосхищают действия, сопровождают их и следуют за ними. Мыслительный процесс и есть действие.
Я сажусь не для того, чтобы подумать, а для того, чтобы отдохнуть. Я встаю, чтобы взять стакан воды или подойти к столу и прочесть письмо. Но в то же время, подходя к столу, садясь на стул и вставая с него, я непрерывно думаю.
Когда я надеваю пальто перед тем, как пойти на рынок, мои мысли не заняты всецело этим пальто, если только оно не доставляет мне проблем. Я думаю о списке покупок, о предстоящем разговоре с работником прачечной или о том, что сегодня на ужин ко мне придет приятель. Эти мысли, вызванные предметами или людьми, которые существуют лишь у меня в сознании, порождают представления об определенных действиях. Например, при мысли о покупках возникает образ банки французских бобов и полки в магазине, на которой она стоит. Затем я начинаю размышлять о том, как быстро эти бобы раскупаются, а также о том, как лучше поступить: поспорить по этому поводу с продавцом или пойти в другой, более дорогой магазин, где больше шансов купить нужные мне продукты. Что касается сотрудника прачечной, я вспоминаю наш последний спор о количестве отбеливателя и задумываюсь о том, как сложится разговор сегодня. Приятель, который собирается ко мне на ужин, может принести с собой пьесу и начать разговор о ней. Все эти мысли проносятся у меня в голове, пока я надеваю пальто, концентрируясь на воображаемых объектах и оказывая влияние на то, что я делаю (скажем, размышляя о работнике прачечной, я могу резко потянуть за пуговицу).
Именно поэтому я никогда не спрашиваю «О чем вы думали?», а говорю: «Вспомните, какие образы у вас возникали». Это позволяет избавиться от привычки анализировать мыслительный процесс.
Целенаправленным раздумьям, как мне кажется, могут предаваться лишь философы, которые преобразуют беспорядочный субъективный процесс мышления в объективную точку зрения. При этом философ отстраняется от каких-либо действий, в отличие от актеров, которые полностью в них вовлечены. Актерская игра — это прежде всего действия, а не мысли. Размышления актера строятся на балансе между действиями и концентрацией на внешних и внутренних объектах.
Мысли и образы, возникающие совершенно не к месту и отвлекающие внимание на сцене, чаще всего являются частицей хаоса нашей повседневной жизни. (Например, вас может охватить жажда успеха. Кто сегодня присутствует в зале? Агент? Любимый человек? Критик? Конкурент? Суета и тщеславие!) Когда вы входите в гримерку, все лишнее должно оставаться за дверью. Победить этот бесконечный хаос можно, лишь постоянно расширяя круг предметов, относящихся к пьесе, и воспроизводя в реальной жизни образ мыслей вашего героя.