Как ни торопился Колчанов, но меньше чем за полчаса собраться в путь не удалось. Наконец все готово, Шурка оттолкнулся от берега. Колчанов завел мотор и хотел уже включить скорость, когда увидел Лиду Гаркавую. Она махала рукой, по-видимому, что-то кричала, но голоса се Колчанов не слышал: мешал шум мотора. Пришлось снова подъехать к берегу и заглушить мотор.
— Ты что же, Алексей, даже не зашел попрощаться? — еле переводя дыхание, спросила она, садясь на нос моторки.
— Извини, Лида, — Колчанов мягко и искренне улыбнулся, — спешим засветло добраться до Чогора.
— Как же успеете засветло, когда на дворе уже вечер, а впереди почти сто километров! Да еще хочешь искать толстолобов. А впрочем, смотри сам, дело твое. Я вот с чем: звонили из института и просили передать тебе и Николаю Николаевичу, что первого июня заседание Ученого совета, твое присутствие обязательно. Это первое. Второе — Иван Тимофеевич и Николай Николаевич поедут на Чогор завтра, потому что вечером Николаю Николаевичу предстоит разговор с Москвой. С ними поеду я и Петр Григорьевич Абросимов. Знаешь, бывший директор школы, пенсионер? Он согласился руководить школой-бригадой.
— Ну что ж, хорошо. Буду ждать вас.
— И прошу тебя, Алеша, подумай, пожалуйста, насчет программы и лекций для ребят.
— Ладно, подумаю.
Гаркавая долго провожала взглядом моторку. Легкая, стремительная лодочка, казалось, летела над самой поверхностью воды, навстречу вечерним лучам солнца, прочерчивая длинную пенящуюся борозду. Создавалось впечатление, что она берет разгон, чтобы подняться в воздух и вот-вот взлетит — уже оторвалась от воды вся ее передняя часть, и только корма, на которой сидит, подавшись всем корпусом вперед, Колчанов, еще царапает поверхность воды. Колчанов то и дело придерживал козырек своей старенькой кепчонки, поглубже натягивая ее на глаза, чтобы не сдуло встречным потоком воздуха. Он застыл в этой напряженной позе, будто изваянный скульптором. Грустная уходила с берега Лида: хоть бы раз повернул лицо в ее сторону!
Через полтора часа путники были уже более чем в пятидесяти километрах от Средне-Амурского. Там Колчанов свернул в тихую старицу Амура, глубоко вдающуюся в правобережье поймы. На излучине старицы начинался и уходил в луга большой залив, связанный системой озер и проток с Чогором. В этом огромном водном лабиринте в летнее время держался на выпасе толстолоб — одна из удивительнейших рыб Амура.
Пожалуй, в Амуре, да и не только в Амуре, нет рыбы из семейства карповых жирнее толстолоба. В копченом виде — это деликатес, который по вкусу можно сравнить разве только с осетровыми. Между тем и ихтиологи и рыбаки очень мало знают об образе жизни толстолоба. Известно, что он размножается пелагической икрой: одна рыбина выметывает непосредственно в толщу воды до полумиллиона икринок; икринки быстро набухают, а их прозрачную оболочку очень трудно различить в воде. В оболочке и происходит развитие зародыша, при этом довольно быстрое — в течение нескольких дней. Известен и характер питания толстолоба; пищей ему служит планктон. В размножении и в питании толстолоб не зависит от режима воды в Амуре. Казалось бы, при этих условиях запасы его должны быть очень большими. На самом же деле толстолоб занимает далеко не первое место среди промысловых рыб. Эта загадка связана с тем, что никто не знает, где и когда он находится. Если карася и сазана, щуку и сома летом нужно искать в стоячей воде, поближе к траве, а леща, верхогляда и желтощека — на течении, то о толстолобе ничего определенного не могут сказать ни ученые, ни рыбаки. Только зимой можно найти яму, где толстолоб отлеживается, часто вместе с другими карповыми рыбами.