Щит новобранца распался на две части.
Еще стук.
Толстяк закричал, понимая всю безвыходность положения.
Стук…
Лезвие по рукоять вошло ему в живот.
Он так и застыл — ошарашенный, бледный и дрожащий. Серая грязная рубашка окрасилась алым, кровь ручейками полилась по бедру, по ноге и ботинкам, растеклась лужей в вязкой грязи. Колени дрогнули. Плача, жирдяй распластался, рука потянулась к командиру.
— П-п-прошу… х-х-хватит…
По-волчьи скалясь, гушарх проткнул мечом грудь несчастного, с силой провернул клинок — до тех пор, пока надсадный тяжелый хрип не затих.
Кишки Хена точно обхватили ледяной рукой, стало трудно дышать. И без того бешено стучащее сердце ускорилось, перед глазами заплясали кровавые мухи. Он мысленно заставил себя не смотреть на труп, но всё равно не смог отвести взор. Глаза мертвеца остекленели, а губы приобрели синий оттенок. Кровь продолжает хлестать из ран, алая лужа подползла к ближайшему новобранцу, и тот неловко сделал шаг назад.
Имя… Какое у него было имя, великие боги?! Я же его знаю. Да, знаю. Вчера он слушал, как я рассказывал байку. Его кровать находится у самого окна…
Как звали новобранца, Хен так и не вспомнил. Между тем, он почувствовал на себе чей-то взгляд. Гушарх-капитан. Таращится на него. Губы растянуты в широкой улыбке, перепачканный клинок направлен в его сторону.
— Ты. — Хриплый низкий голос прозвучал как приговор. — Иди сюда.
Гвардейцы убрали тело из круга.
— Я… я не могу, — начал Хен. — Я…
— Живо! — заорал гушарх.
Одеревеневшей рукой Хен вытащил из ножен меч, покрепче ухватился за щит и направился вперед. От тяжелого медного запаха крови живот протестующе заурчал, к горлу подкатил тяжелый ком. Обед едва не вылез наружу, в лицо ударил порыв ветра, на коже выступили мурашки.
Хен не успел понять, когда гушарх вдруг оказался перед ним. Небо и земля поменялись местами. Затем он впечатался во что-то твердое. Голова словно треснула, из глаз брызнули звезды, а затылок обожгло. Боль, расползаясь, перетекла к вискам. Ожидая смерти, Хен застонал. Треклятый меч выпал из рук.
— Уносите это отребье, — приказал гушарх своим людям. Голос донесся словно сквозь толщу воды. — Следующий!
* * *
Утром Болтун едва дотащился до кровати. Руки и ноги нестерпимо горели от бесконечных тренировок. В голове крутилась лишь одна мысль: «если так будет продолжаться дальше, то я сдохну». Спасительный сон сомкнулся, как черная вода…
* * *
Через пятнадцать дней гушарх заставил новобранцев карабкаться по старой полуразрушенной стене. Камни сыпались под пальцами, обдавая лицо серой пылью, ноги так и норовили соскользнуть с выемок. Никаких канатов, которые бы спасли от падений, не было. Тут и там постоянно раздавались крики тех, кто срывался и ломал кости. Лекари не поспевали уносить раненых. Вдобавок ко всему гушарх приказал своим людям кидать на осаждающих тяжелые валуны и лить горячее масло.