Оба уставились друг на друга, словно боевые петухи, и готовы были сцепиться не на жизнь, а на смерть, но тут я во весь голос вскрикнул: «Тихо!» — и, когда оба обернулись ко мне, добавил уже спокойнее:
— Сядьте, вы, оба! Никогда в жизни не видел ничего более унизительного! Ведь вы взрослые люди! Либо ведите себя в моем доме прилично, либо я вас выставлю за дверь, и вам уже никогда не увидеть моего подноса!
— Извините меня, Уил, но этот тип вывел меня из себя! — с виноватым видом воскликнул Фаллон, опускаясь в кресло.
Холстед тоже сел и уставился ненавидящим взглядом на профессора, не произнося ни слова. Лицо Катрин побледнело, на щеках выступил румянец. Поджав губы, она некоторое время тоже молчала, бросая на мужа укоризненные взгляды, но наконец не выдержала:
— Прошу вас извинить нас, мистер Уил, — сказала она.
— Не следует извиняться за других, миссис Холстед, — холодно заметил я, — даже за своего, мужа. — Я подождал в надежде, что мистер Холстед выдавит из себя хоть словечко, но видя, что тот продолжает упрямствовать, обернулся к Фаллону:
— Должен заметить, профессор, что хотя меня и мало волнуют детали вашего профессионального спора, я был несколько удивлен услышанными здесь взаимными обвинениями.
— Не я начал эту свару, — кисло процедил профессор..
— Мне на это наплевать, — сказал я. — Поразительно совсем другое! Вы оба настолько увлечены своими грошовыми научными спорами, что забыли о том, что из-за этого проклятого подноса убили человека! Два трупа из-за круглого куска металла! Боже мой!
— Мне очень жаль, что мы произвели на вас впечатлений бессердечных людей, мистер Уил, — сказала Катрин Холстед. — Вас это, конечно же, не могло не шокировать.
— А что еще прикажете мне думать? Теперь слушайте меня внимательно, все! Похоже, что в этой странной игре у меня на руках главный козырь, а именно — этот чертовски важный поднос. Но пока я не узнаю, в какую игру мы играем, ни один из вас и краем глаза не увидит это сокровище. Я не намерен играть в кошки-мышки. Что скажете, Фаллон?
— Ладно, договорились, — проворчал неохотно профессор.— Я скажу вам все, что вам интересно будет узнать, но только с глазу на глаз, без Холстеда.
— Это исключено, — сказал я. — Вы скажете мне все, что вам известно, здесь, в присутствии остальных участников игры. И вы тоже, Холстед!
— Это чудовищно! — дрожа от ярости, прохрипел Холстед. — Вы вынуждаете меня раскрыть результаты моего многолетнего труда этому шарлатану!
— Либо вы согласитесь с моими условиями, либо покинете мой дом. Двери открыты, я никого не удерживаю, — твердо заявил я. — Но если вы уйдете, поднос достанется Фаллону.