— Но разве у тебя не возникло никакого сострадания к Полу, никакой привязанности после этих трех месяцев?
— Ты единственная, кого я люблю, — серьезно ответил Льюис, — и больше никто меня не интересует.
— Ясно, — сказала я. — А ты думаешь, это нормально? Мужчина твоего возраста... привлекающий женщин, должен время от времени... я не знаю... я...
— Ты хочешь, чтобы я кинулся в объятия Глории Нэш?
— К пей или кому-нибудь еще. Это необходимо даже просто с точки зрения здоровья. Я думаю, что молодого человека, который...
Я замялась. Не знаю, что на меня нашло, но я начала читать нотации, как любящая мать. Лыоис с ехидцей посмотрел на меня:
— Я думаю, что люди поднимают слишком много шума вокруг этого дела, Дороти.
— Тем не менее это одно из главных удовольствий в жизни, — слабо запротестовала я, отмстив Про себя, что я-то посвящала этому делу три четверти своего времени и мыслей.
— Но не для меня, — возразил Льюис. И опять на мгновение я заметила его отсутствующий взгляд, похожий на взгляд дикого близорукого животного, который всегда так пугал меня. Я тут же прервала разговор.
Если не считать происшествия с Полом, уик-энд прошел прекрасно. Мы отдохнули, загорели и в отличном настроении возвращались в Лос-Анджелес.
А тремя днями позже закончились съемки фильма Льюиса, вестерна, на который возлагали немало надежд, и Билл Макклей, режиссер, пригласил массу народа на коктейль прямо на съемочной площадке, чтобы отпраздновать завершение работы. Все происходило в фальшивой деревне, среди хрупких деревянных фасадов, где Льюис слонялся все лето. Я приехала около шести, чуть раньше назначенного времени, и нашла Билла в фальшивом салуне, расположенном на фальшивой главной улице. Я поняла, что он в плохом настроении, помятый и грубый, как обычно. Чуть дальше по улице его съемочная группа была занята подготовкой следующей сцены, а он, с остановившимся взглядом, сидел за столом. В последнее время он сильно пил, поэтому ему давали ставить только второсортные фильмы, от чего он нервничал и пил еще больше. Он глядел, как я поднимаюсь по пыльным ступенькам, ведущим в салун, потом прорычал что-то похожее на смех:
— А, Дороти! Пришла посмотреть на работу своего жиголо? Сегодня его главная сцена. Не волнуйся, он красивый парень. Я думаю, тебе недолго осталось платить за него.
Он был мертвецки пьян, но я, несмотря на благие намерения, не обладаю долготерпением. Я сердечно назвала его грязным мерзавцем. Он пробормотал, что, не будь я женщиной, он бы уже вышвырнул меня вон, после чего я вежливо поблагодарила его за то, что он, хотя и несколько запоздало, вспомнил, кто я.