Я слышал ее голосок, поднимаясь по ступенькам. Она щебетала без умолку. У нее был чудесный голос, но пела она что-то странное — протяжное и чужое. И пение доносилось не из той комнаты, где я оставил ее, оно звучало откуда-то сверху. Я рывком перемахнул через последние ступеньки и замер в начале коридора, держа свой 45-й в руках и недоумевая, что происходит с ее голосом. Слилось все: страх, ненависть, изумление и безнадежность. Что ее занесло на чердак?
Когда я медленно приоткрыл дверь, то увидел, что она стоит лицом к стене, а голос звенит и переливается в гулкой пустоте комнаты. Руки опущены вдоль тела, золотые локоны струятся по нежной розовеющей шее.
Я сказал:
— Сью...
Она медленно, словно в забытьи, скользнула по мне взглядом и, сделав прыжок, как в балете, оказалась рядом. По-моему, она только теперь узнала меня. Ее голос, который дрожал на немыслимой ноте, вдруг оборвался.
— Что ты тут делаешь?
— Здесь пусто,— сказала она наконец.
— Почему ты хочешь, чтобы было так?
Она спрятала руки за спиной.
— Мебель смотрит на тебя. Она ждет людей. Я не хочу ждать людей.
— Почему, Сью?
— Они убивают.
— Тебя когда-нибудь кто-нибудь обижал?
—’Ты знаешь, то есть вы.
— Я знаю, что до сих пор тебя никто не обижал.
— До сих пор. Они убили мою маму,
— Этого ты не знаешь.
— Нет, знаю! Змея убила ее!
— Что-что?
— Змея.
— Твоя мать умерла от другого. Она была больная женщина.
На этот раз она старательно замотала головой.
— Я вспоминаю. Она боялась змеи. Она мне сказала, она сказала, что это была змея.
— Ты была тогда очень мала.
— Нет, не была.
— Пойдем вниз, цыпленок, надо поговорить.
— Ну хорошо. Я могу залезать сюда, когда мне вздумается?
— Конечно. Только не выходи на улицу,
Эти карие, огромные глаза, вновь с темными пятнами ужаса.
-— Знаете, что кто-то снова хочет убить меня?
— Не стану тебе врать. Конечно. Может, это сделает тебя осторожнее. Кто-то за тобой охотится. Я еще ничего не знаю, но ты обещала меня слушаться, верно?
— Верно, Майк.
Я подождал, пока она допьет кофе, потом выдал свою идею.
— Сью...
Она посмотрела на меня и детским чутьем угадала, что я хочу сказать.'
— Не хочешь вернуться домой?
— Я никуда не поеду.
— Ты хочешь выяснить, что случилось с мамой, верно?
Она кивнула.
— Ты поможешь этому, если сделаешь то, что я прошу.
— Что это изменит?
— У тебя большие ушки, котенок. Я старый солдат, который знает свое дело, и не стоит играть со мной дурочку. Кто-то хочет покончить с тобой, и если мне удастся узнать кто, а тебя попридержать в надежном месте...
Она улыбнулась ничего не значащей улыбкой и посмотрела на свои руки.