— Вы сошли с ума! — крикнул Касбон.— Из романа Дайкеса явствует, что Корриган донес на О’Маллея. Разве это не так?
— Так.
— И О’Маллей узнал об этом, когда нашел и прочел рукопись? .
— Да.
— Получается, он совершил три убийства для того, чтобы не выяснилось, что Корриган на него донес? Помилуйте!
— Нет. Он совершил три убийства, чтобы спокойно совершить четвертое. Когда он узнал, что Корриган донес на него и тем самым фактически уничтожил, он решил убить Корригана. Но даже если он самым великолепным образом обдумал преступление, Дайкес был для него угрозой. Страшной угрозой. Дайкес знал, что О’Маллею известно о доносе Корригана. И если Корриган умрет насильственной смертью, неважно при каких Обстоятельствах, Дайкес может проговориться. Поэтому Дайкес должен умереть первым. Так думал О’Маллей, и так было. Второй на очереди была Джоан Веллимэн. О’Маллей был убежден, что она тоже опасна, поэтому договорился с ней о встрече. Может быть, он и в самом деле не собирался делать ей ничего плохого, как видно из его исповеди. Но когда она напомнила о сходстве фабулы романа и событий, происшедших в жизни, не припомнив только его имени, О’Маллей испытал сильное потрясение, даже больше чем потрясение, как он выразился в исповеди. Пятью часами позже Джоан Веллимэн не было в живых.
В глубине комнаты скрипнул отодвигаемый стул. Джон Р. Веллимэн встал и на цыпочках двинулся с места. К нему обратились все взоры. Вульф перестал говорить. Но Веллимэн тихо прошел вдоль стены к стулу, на котором прежде сидел Стеббинс и откуда хорошо были видны юристы, находившиеся в первом ряду.
— Извините,— обратился он ко всем и сел.
Женщины заговорили сдержанным шепотом. Крамер посмотрел в сторону Веллимэна, но, по-видимому, решил, что тот не будет выступать в роли Немезиды, и перевел взгляд на моего шефа.
— В результате,— продолжал Вульф,— остался единственный и последний источник угрозы: Рэчел Абрамс. Конечно, О’Маллей слышал о ней от Дайкеса, а если даже не слышал, то нашел во время ревизии в его квартире квитанцию Берта Арчера. Теперь я позволю себе привести короткий отрывок исповеди,— сказал Вульф и, перелистав пару страниц, начал читать:
«...Я не содрогнулся внутренне при убийстве Джоан Веллимэн, или во всяком случае не смог отказаться выполнить его. Если бы я не принял убийства Джоан Веллимэн, то как бы я смог оправдать тогда убийство Леонарда Дайкеса? Смерть Джоан Веллимэн закончила процесс моего внутреннего перерождения. Потом я мог уже убивать сколько угодно людей, имея достаточные мотивы для оправдания и не чувствуя при этом угрызений совести.