— Я — отец Джоан Веллимэн. Вы... Это сложное дело, но я хотел бы знать, а захотите ли вы пожать мне руку.— И он протянул руку О’Маллею.
Среди гробового молчания тяжело вздохнула какая-то женщина. О’Маллей почти одолел себя. Он делал все, что мог. Посмотрел Веллимэну в лицо, начал подымать руку. Потом низко опустил голову и закрыл лицо обеими руками.
— Я знал, что так и будет,— сказал наш клиент, повернулся и пошел к двери.
В один из дней на прошлой неделе я заказал телефон Гленвиля в Калифорнии.
— Пэгги? — спросил я, когда мне ответил заказанный номер.— Это Арчи. Я говорю из Нью-Йорка.
— О, Арчи! Я так и думала, что ты позвонишь.
Я сделал томные глаза. Я сознательно позволил себе пойти на необоснованную фамильярность. Меня интересовала реакция. Я думал, что она обрушится на меня или ответит холодно и сдержанно, или даже сделает вид, что не знает, с кем говорит. Ничего подобного! Она всегда была сама собой — низенькой, полной, стареющей, но единственной и неповторимой миссис Поттер!
— Все кончено,— сказал я.— Знаю, что тебя это заинтересует. Присяжные совещались девять часов, но вернулись с вердиктом об убийстве при отягчающих обстоятельствах. Как тебе известно, речь шла о Рэчел Абрамс, а не о твоем брате. Но это не важно. Наказание за одно убийство то же, что за четыре.
— Да. Конечно. Я довольна, что все кончилось. Благодарю за звонок. Слышно так хорошо, словно из соседней комнаты.
— Да. Я тоже хорошо тебя слышу. Как у вас погода? Льет?
— Что ты! Тепло и солнечно. А в Нью-Йорке льет?
— Угадала. Я, наверное, вожу дождь за собой. Ты помнишь, как я выглядел, когда ты увидела меня в первый раз через глазок?
— Помню и никогда не забуду.
— Я тоже. Будь здорова, Пэгги.
— Будь здоров, Арчи.
Я положил трубку и снова сделал томные глаза. «К черту,— подумал я.— Через какие-нибудь двадцать лет этот тупица, ее муж, может, и умереть. Возраст и фигура уже не будут тогда иметь никакого значения, и, может быть, я смогу ее, наконец, обнять.