Если мы попытаемся понять, какие современные психологические концепции лучше всего соответствуют этим двум сферам души, мы должны быть уверены в том, что не выпадаем в грубое отождествление высшей, свободной души с сознанием и низшей, «кармической», земной или телесной души — с бессознательным. Скорее, каждая из них соответствует различным устремлениям изначального центра, той совокупности, которую Юнг называл Самость. Китайская bun-душа, египетская ba, индийская джива и т. д. кажутся соответствующими стремлению к пробуждению сознания, к отрыву от «мира» и тоске по близости к Богу, тогда как p'o, кармические силы, ka-душа и т. д., скорее, стремятся к перерождению в эту жизнь, оказанию влияния на потомство и земному плодородию. Высокая или низкая моральная оценка этих двух стремлений, как мне кажется, в большей степени обусловлена культурными, а не только человеческими различиями. Например, согласно индийской и тибетской точкам зрения, следует избегать возвращения к жизни путём реинкарнации, в то время как для других народов, близких к природе, такое возвращение кажется естественным стремлением мёртвых. Кажется, все ритуалы смерти Майя и шаманские ритуалы, насколько мы можем сегодня понять их по текстам, должны были служить цели прокладывания пути для душ мёртвых, по которому они могли бы пройти путешествие к возрождению внутри племени. Кроме того, души умерших Майя обеспечивали изобилие растений и животных. Мы находим эти же верования во многих других культурах. Их цель состоит не в том, чтобы уплыть в божественный и духовный загробный мир, а в том, чтобы, возвращаясь через реинкарнацию, повысить плодородие этой жизни.
В дальнейшем такие полярности появляются в ранних христианских спорах на тему догмата воскресения, в которых наблюдается противостояние идеи духовного обновления тела при воскресении и идеи возвращения к жизни прежнего материального тела. С точки зрения Павла, когда умерший человек воскресает, он получает «пневматическое тело», воскресает «во Христе», а вопрос восстановления прежнего тела специально им не упоминается. Восточная церковь в значительной степени остаётся приверженной данной точке зрения и по сей день. Поддерживая синоптические Евангелия, западная церковь, по большей части, сохранила связь с представлениями о воскресении прежнего тела, основанными на идее того, что человек — это совокупность духа, души и тела, и поэтому он должен быть воскрешён в той же целостности, которой он был раньше.
Ранним из главных сторонников этой точки зрения был Тертуллиан (первая половина третьего века), который подчёркивал в своей работе «О воскресении плоти» [15], что каждый будет воскрешён «именно в его же плоти» («Resurget igitur caro, et quidem omnis, et quidem ipsa, et quidem Integra». Пер. с лат.: «Затем плоть воскреснет, но по сути останется неизменной»). Такое видение доминировало в течение многих веков существования западной церкви, как Символ Веры.[14] В Средние века данная точка зрения оформилась более конкретно, например, в серьёзных спорах на тему того, был ли Христос обрезан, когда воскрес, и на тему возраста воскресшего тела, а также того, сохраняло ли тело после воскресения свою несовершенную форму или «излечивалось» от неё.