– Так вот я и говорю о настоящей ереси! – спохватилась вдова. – Она – истинная еретичка! Она приворожила господина Генриха своими худосочными прелестями до такой степени, что он и не смотрит на других женщин…
– Это говорит лишь о его высокой морали, которую Церковь весьма одобряет! – прервал ее брат Бернар.
– О морали, как же! – скривилась вдова. – Мне их служанка, хромая Клара, сама говорила, что, взбивая подушки, как-то раз нашла в напернике пучок какой-то травы. Не иначе, Маргарита нашептала чего-то на эту траву, чтобы крепче приворожить к себе господина Генриха! Уж если это не колдовство, достопочтенный брат, то я и не знаю, что называется колдовством…
– Говоришь, дочь моя, служанка Клара говорила это тебе лично? – насторожился инквизитор.
– Клянусь ранами Христовыми! – выпалила вдова и быстро перекрестилась. – Она говорила мне это возле колодца, в присутствии других женщин!
– Записал ли ты эти слова, брат Мартин? – осведомился инквизитор у своего помощника.
– Дословно! – подтвердил тот.
– Что ж, это, несомненно, подпадает под определение ведовства… – Инквизитор перелистал «Молот ведьм», нашел соответствующее место и отчеркнул его пером. – Несомненно, подпадает. Скажи, брат Мартин, я пропустил начало допроса и не знаю, о ком из жительниц города идет речь…
– О жене богатого торговца фрау Маргарите Ситтов! – услужливо сообщил брат Мартин, сверившись со своими записями. – Благочестивая фрау Визель живет по соседству с подозреваемой, видит ее ежедневно, поэтому она имеет возможность наблюдать за ее нечестивым поведением…
– Фрау Ситтов? – переспросил инквизитор, и комната поплыла перед его глазами.
Он хотел что-то возразить, хотел гневно отмести любые обвинения в адрес женщины с медовыми глазами, хотел воскликнуть, что она чиста, как снег, и непорочна, как агнец Божий, но вовремя удержался, сообразив, что такие необдуманные слова могут поставить его самого в крайне уязвимое положение.
– Каковы будут ваши распоряжения, брат Бернар? – осведомился его помощник.
Инквизитор едва слышал его.
Сердце его билось, как скворец в клетке, разрываемое противоречивыми чувствами.
Она невинна… конечно, она невинна, не может быть ведьмой женщина с такими глазами!
Нет, она виновна, она и его сумела околдовать, приворожить своим темным колдовством! Ведь он и впрямь околдован ею, он не может думать ни о чем другом, ни о чем и ни о ком, кроме нее… Едва он закрывает глаза, как видит эту женщину, ее медовые волосы, ее глаза, осыпающие все вокруг золотыми искрами… Она заворожила его, и дело тут не обошлось без Врага рода человеческого…