Каждый краснофлотец был на вес золота, и даже дороже. Под новые задачи людей можно было взять только со спецзавода. Во всех остальных наркоматах и заводах мартийцев было по самому минимальному минимуму. Но, спецзавод и так делал оборудование для новых техпроцессов. К станкам на заводе уже приходилось ставить учеников — туземцев, из тех, кто потолковее.
Поэтому, каждого краснофлотца наркомы делили между собой чуть ли не в драку. Арбитром приходилось выступать Мещерскому. А тут еще Звягинцев донес, что при штурме Веракруса потеряли убитыми аж семь человек. Николай Иосифович был в шоке. Никакие трофеи не окупали безвозвратных потерь семи мартийцев.
Чтобы хоть как-то снизить кадровый дефицит, Совнарком принял решение о принятии в подданство всех испанцев, без замечаний отработавших на заводах по полгода. Всего шестьсот человек. Соответственно, им разрешили жениться, тем более, что на Сахалине оставалось еще около тысячи туземных вдов с детьми. Отказа от религии не требовали. Иначе, количество желающих принять подданство республики резко сокращалось. Все же, испанцы в массе своей были весьма религиозны. Конституция республики это вполне допускала. Веротерпимость, таким образом, становилась в республике общепринятой, вопреки ортодоксальным догматам коммунизма.
Всем ученикам — туземцам, более — менее освоившим специальности, дали гражданство бпг. Таковых оказалось 160 человек. Туземцы коммунистическую идеологию, трактуемую ими как новую веру, воспринимали охотно. Впрочем, вернувшись в выходной день в родное племя, по-прежнему приносили жертву своим старым богам. Препятствовать этому у республиканского начальства не было ни времени, ни желания. Освобожденных комиссаров и замполитов в республике после мятежа не осталось вовсе, а все остальные были заняты делом.
Предоставление гражданства и подданства, сопровождаемое значительным увеличением зарплаты, должно было простимулировать всех остальных туземцев и испанцев к добросовестной работе на заводах и освоению рабочих специальностей.
А тут еще комсомольцы спецзавода затеяли бузу с отменой привилегий начальства. И Генсеку, и Председателю Верховного совета пришлось неоднократно встречаться с комсомольскими группами и разъяснять позицию руководства. Времени потратили массу. В итоге, все комсомольские группы наркоматов и остальных заводов не поддержали резолюцию комсомолии спецзавода. Однако, самая большая комсомольская организация республики большинством голосов упорно стояла на своем.
Причина была вполне материальной, как подозревал Мещерский. На других производствах и в других наркоматах мартийцы были как минимум начальниками цехов, участков и лабораторий, то есть гражданами 3–4 категории. На парусниках рядовые краснофлотцы выполняли функции командиров боевых частей, то есть, тоже были гражданами 3 категории. А на спецзаводе большинство краснофлотцев работали рядовыми рабочими, а потому, имели всего лишь вторую категорию. Хотя, и молодой коммунистический максимализм имел место, конечно.