– Что ты подмешала мне в шампанское? – спрашивает Тони.
– Ничего.
Ксанакс скоро подействует.
Тони поднимает руку и подзывает стюардессу.
– Принесите нам два больших стакана кофе. Самого крепкого, какой у вас имеется, – у Тони начинает заплетаться язык.
– Я не пью кофе, – возражаю я.
– Обе чашки для меня.
Тони следит за тем, как стюардесса наливает кофе в стаканчики и ставит их ему на поднос. А потом поворачивается ко мне. Его отяжелевшие веки смыкает дрема, голос почти превратился в шепот.
– Я не знаю, кто ты и какую игру ведешь, – говорит он, отпивая кофе. – Но ты проиграешь.
95
Люк забронировал билет на ближайший рейс в Берлин. Он понятия не имеет, каким рейсом летят туда Мэдди и Тони. И не имеет ни малейшего представления, как он их сможет найти в этом городе. Люк знает только одно: он должен попасть в Берлин. Неужели в нем снова взыграл журналист, охочий до захватывающей истории? Нет, Люк уверен, что дело не в этом. Похоже, он до сих пор верит, что Мэдди – его дочь. И этого оказалось достаточно, чтобы в нем проснулось желание ее защитить. И запылало с такой силой, какой Люк сам от себя не ожидал. Его навязчиво преследуют слова, сказанные Хартом в полицейской машине: «Такое впечатление, что на каждого конька было наложено другое изображение – человеческого гиппокампа».
Люк также нашел в интернете доказательство более тесной связи отца Мэдди с бахаистами. Тот провел однажды беседу с группой иранских изгнанников, приверженцев этой веры, проживающих в Челтнеме. Фрейя говорила, что бахаизм исповедовала приемная мать их дочери. Но все равно это уже кое-что!
Люку необходимо снова поговорить с Мэдди, но она сейчас в Берлине. И там ее жизнь подвергается опасности. Стровер и Харт заверили Люка, что свяжутся с Интерполом и обязательно расскажут ему все, что узнают. Но полицейские – народ занятой, о чем ему все время напоминает Стровер. И у них другие приоритеты. В частности, разбор полетов после убийства Джеммы Хаиш на канале в Уилтшире ясным солнечным днем.
Люк доезжает до Хитроу на Остин-Хили и оставляет машину на краткосрочной парковке – зажатой, как начинка двойного бутерброда, между двумя серебристыми внедорожниками. Проходя систему контроля, он все время выискивает глазами Мэдди и Тони. Пытается представить их вместе. А что, если Мэдди действительно на задании? «Ласточка» – так вроде бы окрестил ее Шон…
Уже в салоне самолета Люк откидывается на спинку кресла, стараясь успокоить себя тем, что Мэдди вспомнила свое имя и нашла сумочку с паспортом и карточками. Может быть, все гораздо проще и он преследует парочку, решившую совершить романтическое путешествие в Берлин? Да нет, это маловероятно. Люк жалеет, что не позвонил перед отъездом Лауре. Последний раз он видел ее, когда провожал с бечевника в больницу, – после того, как они оба дали свидетельские показания полиции.