Я вышел на улицу. Дождь продолжал моросить.
Неподалеку, у обшарпанной кирпичной стены какого-то здания складского типа, стояла девушка в длинном и пышном пурпурном платье с кринолином и открытыми плечами. Ее тонкое лицо было белым, как гипс. По щекам из глаз, смешиваясь с каплями дождя, стекали тонкие темно-красные струйки.
— Здесь можно умом трехнуться, — очень спокойно сказал я вслух.
Девушка, волоча подолом платья по мокрой земле, медленно тронулась в сторону кустов, полоса которых начиналась позади здания. Багровое-красное пятно платья некоторое время маячило за пеленой дождя и ветвистым рыжим частоколом. Затем скрылось.
Шаркая подошвами, как старик, я двинулся по улице, вжимая голову в плечи, чувствуя, как попадают по непокрытому затылку мелкие холодные капли.
Впереди был перекресток. На него медленно выехал некто на странном архаичном велосипеде с огромным передним колесом. Дождевые капли искрились на спицах. На седоке, управляющем велосипедом, был свободный белый балахон. На затылке его был смятый белый колпак с болтающемся на ниточке черным помпоном. А на набеленном лице ярко алела нарисованная улыбка. К седлу была привязана связка цветных воздушных шаров на длинной нитке. Она клонилась к земле, время от времени скользя по грязным лужам.
Велосипедист помахал мне рукой, неторопливо пересек перекресток, позвякивая звоночком, и скрылся за домом.
Я постоял с минуту, крепко моргая. Сильно потер переносицу. Потряс головой.
Сплюнул. Через левое плечо. Три раза.
Сзади сквозь шорох дождя послышался треск и кашель престарелого автомобильного мотора. Я обернулся, чувствуя, как замирает сердце.
По улице ехала машина, какой мне давно уже не приходилось видеть. Советский автобус «рафик», очень потрепанный, с облупившейся красной полосой по борту.
Проблесковый маячок мигал, но сирена была выключена.
«Рафик» затормозил рядом со мной. Из кабины вылезли двое в мятых белых халатах. У одного поверх халата был передник в плохо отстиранных бурых пятнах.
Морщась от попадающих по лицу дождевых капель, они стали смотреть на меня.
— Это он, — сказал один убежденно.
— Да нет, тот с бородой был, — лениво махнул рукой второй.
— Какая еще борода-а? — покривился его собеседник. — это точно он. Сто процентов.
Тот, что сомневался, прошел чуть вперед, приставил ладонь козырьком и близоруко сощурился, разглядывая меня.
Нас разделяло шагов пять.
— Слушай, а точно, — сказал сомневавшийся. — Просто он бороду сбрил.
— Надо брать, — убежденно сказал второй, подходя к товарищу.
— Мужики, вы чего? — пробормотал я, пятясь.