Человек идёт в новое со старым. В неизведанное с известным. Данте проходит девять кругов ада, следуя за проводником, Вергилием. Которого он знает, уважает. Которому доверяет.
Ключ к следованию — доверие, вера. Наоборот: ключ к исследованию — их отсутствие. "Подвергай всё сомнению".
— Доверься. Я не оставлю тебя. Такова судьба. Твоя и моя.
Ты знаешь — я ниспослан богом,
До гроба я хранитель твой…
Я в сновидениях являлся,
Незримый, был тебе уж мил,
Мой чудный взгляд тебя томил,
В душе — мой образ раздевался…
Мда… Конечно, "Пушкин — наше всё". Но такую обработку "Письма Татьяны" прежде… не доводилось.
— Я… я верю. Что мне… сделать?
— Раздвинуть ноги.
Блин! Блин-блин-блин… Ваня! Итить тебя прихорашивать! Перестань изображать тёщу со сковородкой. К которой на блины ходят.
Последний "блин" — чисто от геометрии. Бедный Магог. Каков бы не был покойный муж этой женщины, мне его уже жалко.
Японец может развестись по основанию: "Она некрасиво спит". "Русская Правда" такой нормы не содержит, предлагает другую: "ежели порты покрадёт".
Почувствовали разницу? Вывод? — Русские женщины всегда спят красиво. И "не-спят" — также.
Увы, редкое исключение попалось.
— Колени согни.
Блин! М-мать… Может, мне блинную открыть? Судя по своей производительности в этой области… Я как-то и думать забыл, что у суставов есть такие… степени свободы. С другой стороны… хорошо, что не кузнечиха. В смысле — не жена кузнечика.
— Я… я чего-то… не так?
— Всё так, всё хорошо. Чуток подправить и просто великолепно. Ножки… чуть-чуть… ручки переложим малость… головку слегка откинуть… удобно? Дыхание спокойнее. Медленнее. В пяточках тепло? Стало? Молодец. Тепло и тяжело. А ладошки? Тоже согрелись? Тяжёлые? Не шевельнуть? И пошло волной неспешной. Неспешной, я сказал. У тебя уже щёчки разрумянились. Не торопись. Как на острове Буяне, что на море-окияне да сошлися две волны… вот здесь. Вот и хорошо. Ишь как сосочки… будто каменные. И в профиль… рельефнее. Потяжелели? Налились?
— О-ох… Жарко. Давит.
— Не зажимайся. Не держи волну в себе. Отпусти. Во-от. А навстречу ей другая идёт. От пяточек твоих. Пальчики на ножках согрелись? И пошло тепло от щиколоток к коленкам, от коленей по бёдрышкам…
— О-ой… Томно мне. Жарко. Тяжко. Тянет. Бо-оязно. Не могу больше.
— "Больше"? Да ты только начала. Ты и в десятеро вынести можешь. Ласки. Любви. Силы своей не знаешь, не пробовала.
— Я умру.
— Эка новость. Умрут — все. Но с разным удовольствием. Неужто ты своего господина, Ванечку, "Огненного Волка", так не полюбленным и оставишь? Он на твой могилке всплакнёт. Да тут же другими бабами да девкам утешен будет. Ты этого хочешь?