Каждый мой толчок сбивает женщину вперёд, она пытается остаться на локтях. Но Ростя вошла во вкус: вздёргивает вверх, осаживает назад. Резко, сильно. И не так уж она слаба, как оказывается.
Сейчас Цыба начнёт задыхаться, взъерепенится. Будет женская драка. Как у Марины Игнатьевны с Анной Ивановной.
"А Марину она по щеке ударила,
Сшибла она с резвых ног,
А и топчет ее по белым грудям…".
Зачем? "По белым грудям…" — лучше я сам. И вовсе без топота.
— Отпусти её. Иди сюда. Руки мне на плечи.
Давай, девочка, попримадонь. На авансцене.
Заставляю непонимающую Ростиславу забраться на лавку, сесть верхом на поясницу Цыбы.
— Коленками её сожми. Как коня. Никогда верхом не ездила? — Научу. А нынче дай шенкеля. Э… толкни её на меня. Не так. У нас верховая посадка на полусогнутых.
Ростя в совершенной растерянности пытается исполнить мои наставления.
Слишком много новых впечатлений.
Обнажённый мужской торс. Прямо перед носом. Глаза разбегаются, в попытке впитать всё в себя в деталях. Шрамик? — Это было больно? Впадинка? — Какая она при касании? Довольно широкие плечи, крепкие мускулы, смуглая от загара кожа. Наглый, весёлый, повелительный взгляд. Мужчины. Господина.
Она такого никогда в жизни не испытывала. Видела пару раз. Через щёлочку в заборе, через дырочку в двери. С другими. А здесь — только для неё. Картинка на пол-мира. На весь её, сузившийся от потрясений, мир. Запах здорового чистого тела. Мужского. Со всеми его феромонами. Которые, как суслик в степи: мы их не видим, но они есть.
Прикосновение. До дрожи, до беззвучного вскрика, до отдёргивания рук.
"Прикосновение обозначает начало всякого обладания, всякой попытки подчинить себе человека или предмет".
Фрейда здесь нет. А инстинкт, о котором он пишет, есть. Она тянется… и отдёргивает руки. Прижимает их к своей груди.
Ей — хочется. Очень. Как неотвратимо тянет маленького ребёнка к новой яркой игрушке. Как, дрожа и не осознавая, бредёт голодный на запах свежего хлеба. Манит. И… страшно. Томно, жарко, неловко. Страшно сделать что-то не так, что-то неправильно. А потом он будет смеяться. Насмехаться над неумехой. Прогонит. Но он же велел! Сам! Но… "прикосновение — начало обладания". "Обладатель меня" хочет чтобы я "обладала" им?!
Повторю: Фрейда ещё нет. Никто не сформулировал его афоризмов в такой форме. Но хомнутые сапиенсом уже давно и повсеместно — прикасаются и обладают.
Кипящий водоворот смятенных чувств. Туманный полог пелены пряной паники, прошиваемый насквозь быстро опадающими гейзерами надежды.
Слова? — Как можно выразить ими первые несколько секунд эмоций души, попавший в новое, неизведанное, запретное… И — желаемое. Здесь нет мыслей — только чувства. Напоминающие беспорядочную толчею волн в заливе. Продуваемом штормовыми ветрами со всех сторон одновременно. "Бурдюк Эола" развязан, буря по всем азимутам.