Пришлось браться за английский в плачевном состоянии. С английским тоже было не всё так просто. Папа с мамой решили мне взять учителя. А где его взять? Репетиторами тогда были только школьные учителя. Поэтому отец пошел в школу, чтобы поговорить с моей учительницей иностранного, Раисой Борисовной. Кроме того, что она преподавала английский, Раиса Борисовна была еще и секретарем партийной организации школы. В то время партийными секретарями в школах были либо учителя истории, либо учителя иностранных языков. Во всяком случае, так было в Одессе. Раиса Борисовна с отцом договорились, но после разговора с ней папа выглядел озадаченным. С ним это бывало редко. После моих расспросов, отец, наконец, сказал просто: «Я ее спросил: «И шё? Мой Боря будет уметь читать, писать и разговаривать?» Она на меня посмотрела, и сказала: «А с кем ваш Боря собирается говорить?» И я не знал, что ей ответить! Представляешь?» Но все закончилось благополучно, и я стал брать уроки у Раисы Борисовны. В тот день счастье все-таки мне улыбнулось. К нам пришел Теплухин, и чтобы дать папе с ним поговорить мне предложили пойти погулять. Когда я вернулся, был уже вечер, и дома никого не было.
На этом счастье не закончилось. Оно упорно продолжалось. Иван Теплухин принес нам мясо и деликатесы из спец. цеха Одесского мясокомбината. Мясо из магазинов исчезло давно, а вместе с ним и мясные отделы. Вместо мяса теперь торговали соками. Это, конечно, полезней. Но людям все равно хотелось кушать. Чтобы купить мясо, надо было идти на базар в 6–7 часов утра, и гарантий того, что человеку повезет, не было. Надо было еще иметь счастье. Или знакомого рубщика мяса. У папы было и то, и другое. Поэтому без мяса мы не сидели. Но то, что принес в тот день Теплухин, было вне конкуренции. Такое на базаре не купишь. Папа развернул пакет и задумался.
В тот день Теплухину, наверное, или икалось, или ярко пылали щеки с ушами. Мы его вспоминали часто, и с благодарностью.
Из разговора родителей я понял, что папа в деле Аксельмана продвинулся вперед, и мясо от Теплухина было частью признания этих заслуг. Почти как «Александру Сергеевичу Пушкину от благодарных жителей Одессы». Папу всё это не радовало, зато мама смотрела в будущее с оптимизмом. Главным было то, что папа вышел на след двух убийц. И я имел к этому прямое отношение. Случилось это вот как.
Я влюбился. Первая любовь. Девочку звали Юля, и была она чуть старше меня. Мы встречались каждый день. Держались за руки и гуляли по улицам. Потом мои руки еще долго пахли кремом Николаевской парфюмерной фабрики «Алые паруса». 22 копейки флакон. Белесая жидкость. Но зато, как пахла! По этому аромату я мог отыскать Юлю с закрытыми глазами в многотысячной толпе. Как-то прощаясь, мы стали в укромном месте нашего двора, и долго не могли отпустить друг друга. Слова лились, как из ведра. Поэтому, когда мне на голову что-то вылилось, я не удивился. Только чей-то крик меня отрезвил. Это была соседка, под чьим окном мы горячились. Бабуля вылила на меня воду, и закричала: «Пошли вон! Коты собачьи!» Хотелось ей ответить. Я кипел, как самовар. Но Юля уже тянула меня за руку, шепча: «Пошли! Не надо!»