– То есть, привлечь к ответственности или в худшем случае, пригласить на профилактическую беседу. Не бойся. Убивать не собираются… Ну? Как тебе это нравится? На минуточку.
– Мне это совсем не нравится. Но ты продолжай. Не тяни! Что дальше?
– А дальше вот что. Теплухин мне это все сказал, и замолчал. Видимо ждал моей реакции. Ну, я и отреагировал.
– Сказал, что передашь результаты своего расследования Аксельману в Штаты, так?
– Ну, и это тоже.
– А что еще?
– Я сказал просто. Сказал, шё поеду в Москву, в Отдел административных органов.[7] И копию материалов отправлю по своим каналам туда же. На всякий случай. Мало ли шё в жизни бывает…? Правда? Не пропадать же труду?
– Опа! Вот это да! Я бы не догадалась. Та молодец, папа!
– Да, ладно. Молодец… Молодец не молодец, но это новость Теплухина убила. Образно говоря, конечно. Он понял, шё я не шучу. Они знают, ше начальник этого Отдела – мой знакомый еще с армейских времен. Я никогда к нему не обращался. Но если они меня начнут донимать, я поеду к нему на прием. И тогда им мало места будет! Всем!
– Им всем, это кому?
– Да всем! И «конторе», и милиции, всем достанется! В конце концов! Это шё такое! Сколько можно терпеть! Они шё тут хотят, превратить Одессу в Чикаго? Мало того, шё покрывают преступников, так еще сами преступление и организовали! Ради чего, я тебя спрашиваю? Ради государственных интересов? Нет! Ни черта! Решали какие-то свои, мелкие интересики! Я Теплухину сказал, шё, если я не прав, так им нечего бояться. Приедет комиссия из Москвы, их на нее вызовут, и они доложат, шё, почем и почему. Вот и все! Может их даже наградят. Я знаю?
– Ты Теплухину так и сказал?
– А как ты думаешь? Постеснялся? Я ему еще больше сказал. Теперь пусть думает. Он еще молодой. Жаль будет его, если он попадет, как говорится, в жир ногами. Все-таки он – неплохой парень. Есть душа. И голова работает. Я ему все это объяснил. Будет крайним.
– А что он может теперь сделать?
– Или пусть потихоньку отойдет в сторону от этого дела, или пусть поговорит там с кем-то.
– С кем?
– Я знаю? Я не знаю. Ему виднее. Надо говорить с тем, кто там шё-то решает.
– И какое решение ты бы предложил?
– А какое тут может быть решение! Под суд отдать подлецов! Высшую меру им! Шё еще?
– Ты думаешь, они на это пойдут?
– Роза! Я не знаю! Пойдут, не пойдут… Заварили кашу, пусть расхлебывают.
– Этих жлобов отдадут под суд, а они возьмут, и все там расскажут. Вот будет номер!
– Ничего они не расскажут. Для этого есть масса возможностей. Кто будет вести следствие? Милиция, прокуратура? В любом случае, следователь задаст те вопросы, которые ему поручат задать. И не больше! Во всяком случае, я бы так сделал. А на суде…? Судья тоже человек. Главное – установить объективную истину. Все остальное – неважно. Истину суд установит. Они совершили убийство из корыстных побуждений. Прокурор потребует высшую меру. А как к этому отнесется суд, там видно будет.