— Давайте сделаем так, — предложил я. — Здесь записано, сколько и чего мне надо. Посчитайте всё сразу.
Девушка пожала плечами и взяла блокнот. Её пальцы защёлкали по клавишам кассового аппарата.
— Двести пятьдесят двадцать, — сообщила она, в подтверждение слов нутро умной маши-ны щёлкнула и из щели на корпусе с шипением выползла бумажная лента, испещренная мелкими циферками.
— Отлично, — я положил на алюминиевую тарелочку две пятисотрублёвые купюры. — Добавьте к этому десять бутылок водки и ящик пива.
— Гуляете? — выщипанная бровь изогнулась, уголки губ тронула улыбка.
— Похоже на то.
— Водка какая?
— Что-нибудь не особо дорогое, но и не палёную, конечно. Напиток среднего класса.
— «Гжелка», «Богородская», «Исток», «Экстра», «Довгань».
— Каждой по паре.
— Пиво?
— «Посадское» или «Очаковское». Да, ещё сигареты — два блока «Пегаса», два — «При-мы».
Лёгкий интерес в глазах девушки перерос в откровенное любопытство.
— Понимаете, — пустился я в объяснения. — Выпивший человек не замечает когда курит и что курит. На этот случай и нужна «Прима» — доказано путём многочисленных опытов.
— Учту. Ещё что-нибудь?
— Всё.
Девушка отсчитала сдачу и принялась выкладывать на витрине продуктово-алкогольный холм.
— Пиво в ящике брать будете? — поинтересовалась она.
— Попробую как-нибудь уместить, — я с надеждой посмотрел на купленную сегодня и заполненную уже на треть сумку.
— Если всё-таки ящик возьмёте, потом обязательно принесите.
— Вот кого я сто лет не видел! — откуда-то из-за витрины выскочил рослый блондин в кожаном, почти до пола, пальто. — Привет, зёма!
Я на всякий случай оглянулся. Кроме меня и девушки в магазине никого не было. Кого это он, интересно, сто лет не видел?
— Ты чего мелким оптом занялся? — блондин хлопнул меня по плечу, широкая улыбка линией экватора пролегла по округлому лицу.
— Нет. Это для себя, — мозговая видеокамера откручивала время назад. Блондин помолодел, вместо пропитанных гелем волос, я увидел мелкие кудряшки, румяные щёки убавились, на лбу явилась россыпь прыщей. Не может быть! — Альберт?!
— Узнал, наконец! Ну, здравствуй!
Едва я попытался ответить на рукопожатие, как Альберт притянул меня к себе и заключил в объятия.
— Сколько лет, сколько зим, — он хлопал меня по спине, хорошо, что ещё не лез целоваться. — Приятель мой, школьный, — сообщил он улыбающейся продавщице.
Я пытался высвободиться из объятий и одновременно припомнить хотя бы один факт нашего приятельства. От рук Альберта я кое-как избавился, примеров взаимной приязни так и не вспомнил.
— Ну, рассказывай! — в водянистых глазах было столько искренности, сколько её обычно бывает в игре актёров из дрянного телесериала. — Чем занимаешься?