Потрошители морей (Рябинин) - страница 46

Местный житель тоже приходил на нас посмотреть. Всё мужики и не менее трёх зараз. Сядут, чай с нами попьют, головами покачают и уходят. Никаким разговором не интересуются, а когда мы через Нануя начинаем о мореходстве расспрашивать, а о чём ещё, кроме нашей заботы справляться? — то в ответ лишь плечами жмут да чай хлестают. Буза кое-кому и лодки рисовал на снегу и щёки надувал, как ветродуй, но всё без толку. А однажды и вовсе колдун Ка-Ха-Ши заявился со старейшинами. С одной стороны древняя Инира, с другой замшелый Паналык. Шаман в бубен поиграл, сплясал что надо ради злых духов, и все мы поняли, что будет серьёзный разговор через нашего камчадала. Сидим, пьём по обычаю чаёк, а через время Ка-Ха-Ши сказал:

— Хорошо живём.

Буза за всех подтвердил, что так хорошо, что дальше некуда, но тоскуем по родным краям и ждём конца зимы, как ихняя байдара чистой воды. На эти слова гости пришли в удивление, а шаман разъяснил, что лучше времени, чем зима, и быть не может. Тут тебе и вода снежная как слеза, и строганины от пуза, и ходить не надо, раз упряжка собачья есть, а главное — гнус не донимает и охота на тюленя возле лунки самая безопасная. Буза с этим согласился, чем порадовал комиссию, но тут же совершил, как потом оказалось, роковую ошибку. А сказал он, не подумавши, что, мол, летом по спокойной воде можно нам отойти к родным берегам, расцеловавшись на прощанье с инуитами, как с дорогими друзьями.

— Как по воде отойти? — не понял шаман.

— А вы нам байдару под парусом подарите, — разъяснил Елисей. — Мы вам потом новую подгоним.

— Да ещё с верхом товаром нагрузим. И солью, и ворванью, и олениной с запасом на год, — тут же наобещал Водянников, по-своему поняв, что дело сладилось.

— А я в челобитной царю-батюшке об вас отпишу, что есть такой беспризорный народ в самом работящем расцвете, — зачем-то по непроходимой глупости вякнул и я.

Тут все три пришельца согласно покивали головами и засуетились с уходом, не ударив согласно по рукам, как принято на наших просторах. А на другой день нас перевели в крытую промёрзлым дёрном землянку и приставили охрану с копьями. Ещё через день пришёл шаманский подручный и через Нануя объявил, что мы четверо будем тут жить, но не долго, а пока стойбище не назначит палача на наши неразумные головы. От себя алеут добавил, что шаман с Паналыком решили не пускать нас летней порой за море ради подмоги, которая непременно всею силою навалится на беззащитных инуитов и истребит их поголовно за-ради рыбьего зуба, тюленьего сала и незамужних баб. Поэтому нас надобно скормить обитателям моря, как только Ка-Ха-Ши обговорит с владычицей Седной время нашего жертвоприношения. За Нанайку с Олешкой заступились жёны и сама хранительница очага Инира, как за неустанных продолжателей рода-племени. Вот такой получился итог жизни в конце путешествия по Анианскому проливу. Вот тебе и открытая всем ветрам русская душа без азиатской хитрости и европейского вероломства. Однако, не засохли мы, почти что срубленные под корень, а стали придумывать козни супротив своего смертного часа. Сплотились в единый кулак, и я предложил первым удариться всем вместе в побег, разметав по пути стражников и захватив любую собачью упряжку, которые ночами ютились у порогов снежных домов. Но друзья охладили мой пыл, как утренний мороз голову без малахая.