— Здеся, — говорит, — надо заложить новую основу государства Российского, раз эта земля Аляска вся наша по закону первооткрывателей. Будем раздвигать границы наших земель до предела, а самоедов обращать в православную веру. Делов будет всем нам невпроворот, а посему нечего пребывать в пустых мечтаниях об иной доле. Будем ждать, когда Россия начнёт прирастать Аляской и помогать ей в этом всечасным обузданием местного жителя. (Примечание № 4 от Л.Б. По верованиям славян, глузд — это тайное место в мозгу, где размещается ум).
И Елисей Буза не только что народ просвещал Россией и крестом, но и врыл порубежные столбы на побережье, наподобие верстовых, но почаще. Полным государевым человеком стал посреди самоедов. В ответ дети северной природы не противились Елисейке, а даже по-своему полюбили нового воеводу, когда он из зыряновской пищали навеки приложил к земле последнего шаманского помощника за попытку натравить на нас собак. Да о чём говорить? Жили наши товарищи и не тужили, кроме, как потом выяснилось, меня да Олешки Голого.
А началось всё ни с чего. Заспорили мы как-то со своим сродственником по женской линии Униткаком о рыбном промысле. Я об удовольствии и отдохновении, он о заготовках пропитания впрок. Я ему о шутейном промысле для проветривания мозгов, про ореховое удилище, про поплавки из гусиного пера да про лесу из конского волоса, а свояк про острогу с костяным наконечником талдычет, про лосося на нересте и сырую рыбную объедаловку прямо на берегу. То есть, я ему про Фому, а он мне про Ерёму и никак не сговоримся. Я ему опять же про рыбацкое удовольствие, он мне всё про жратву от пуза. Допёк меня Унитка своим живодёрством и алчностью. И чтоб прекратить пустой спор, я вякнул для отвода глаз:
— А знаешь, дорогой свояк, запас запасом, но нет ничего лучше ухи на кострище прямо у берега реки! Рыбка сладкая во рту тает, юшка дымком отдаёт, хлебай, пока язык не проглотишь.
В ответ на это Униткак надолго замолчал, и я было подумал, что наш поварской разговор зачах, но родственник возьми да спроси:
— Афоня, а что такое уха и с чем её едят?
Я, как мог, просветил самоеда, тем более, что варёным мясом уже пробовал как-то угостить переборчивого родственника. В ответ он заканючил:
— Свари рыбу по вашим законам, меня научи, а я не только жену удивлю, но и маму с папой. Все помнить будут.
Вот эту никчемную страсть, быть в чём попало, но первым, я уже давно подметил в народе, и не только инуитского роду-племени. Хоть горшком назовись, но будь в печи спереду! Много бед и зависти проистекает из-за этого глупого желания. Я вот во главу не рвусь, поэтому и бываю не из последних во многих житейских передрягах.