Встречали нас в индейском становище стар и млад с песнями и плясками, как героев победных войн либо богов из богаделен. А когда улов распределили промеж едоков, стало ясно, что приживёмся мы с Олешкой среди коренного населения, так как нам досталось всего ничего, а потому никто ни завидовать, ни строить иные козни бледнолицым, как нас окрестило местное население, уже не будет. Так оно и случилось, так оно и покатилось попервоначалу. И даже я, не чета в целомудрии Олешке, порадовался дружелюбию теперешних наших собратьев, словно старый елупень новой торбе. О-о, как же ошибался я в людском бескорыстии, пребываючи в безоглядной доверчивости к человечеству. И как же горьки бывают минуты позднего прозрения! (Примечание № 7 от Л.Б. Примерный перевод слова елупень на доступный язык осуществил Гриша Гроцман из Бердичева, благодаря своим обширным связям и филологическим изысканиям приятелей. По его смелым предположениям, это понятие соседствуют с такими определениями как болван и остолоп, но ближе всего сопутствует явлению крайней степени сельской придурковатости).
Да, приняли нас как родных или ещё того хуже. С настороженностью, словно старших братьев по крови. Не знали куда посадить и чем потчевать. Поэтому поместили в отдельный дом-вигвам на отшибе, а по-нашему, так в крытую подножной дрянью подслеповатую палатку из жердей с вымазанной красной глиной стражей у входа. Воины, числом до двух, наводили страх. С гордой отрешённостью во взоре, орлиными перьями в волосах и с топорами в руках, они могли испугать любого, осмеливающегося приблизиться к нам за-ради душевной беседы. У одного топор-тамагавк железный, у другого каменный, так что сразу было видать, что атабаски в своём развитии опередили эскимосов. Сии гвардейцы в разговоры с нами не вступали, но и нас ни на какие посиделки не пускали. Однако, свирепствовали без показной грубой силы. Один раз всего и показали, да и то на пальцах, как скальпы с головы сымаются. Мы сразу смекнули, что о наших гривах пекутся, чтоб, не дай бог, постороннему врагу наши чубы достались. Мы пока добирались до места, доподлинно разузнали, что у племени дене, к которым мы прибились, врагов пруд пруди, что в лесах, что на равнинах. А человек без волоса, что соловей без голоса, дурак дураком и по цене ниже воробья! То есть по ихним верованиям выходило, что человеческая душа в кудрях прячется, но не как ядрёная вошь, а словно впередсмотрящий орёл на самой человечьей маковке. Поэтому у индейца всегда волос не стрижен, не брит, а растёт конским хвостом, чтоб душе было за что уцепиться. А если срезал скальп до лысого черепа, то и отнял душу у ворога. Очень правильная и наглядная наука! Издали видать, кто с душой к тебе, а кто с одной лысой видимостью, если после такого бритья в живых остался. Сказывают, что и без души иные до старости доживают, то есть как в любой семье, без урода не обходятся. Вот и выходит, все мы одним миром мазаны.