Один солдат ткнул Уткина дулом автомата под ребра, второй замахнулся прикладом — двинуть по стриженому затылку. Рэм не задумываясь, рефлекторно, провел два хука, справа и слева. Без замахов, времени на которые сейчас не было. Тренер учил: главное — скорость и точность удара, сила — дело десятое. Левый патрульный, отоваренный в подбородок, крутанулся вокруг собственной оси и выронил автомат. Правый получил прямую плюху в нос и, должно быть, ослеп от боли — глаза закатились кверху. Уткин же хрустко вмазал капитану лбом в переносицу и отшвырнул бесчувственное тело.
— Полундра! — крикнул он. — Драпаем!
Подхватив упавший вещмешок, Рэм со всех ног дунул за приятелем из двора. Нападение на караул — это стопроцентный трибунал.
— Врешь, не возьмешь Чапаева! — радостно орал на бегу разведчик. Вернулся за кубанкой, пнул ногой солдата, нагнувшегося за автоматом. Кинулся догонять.
— Кряк вам в грызло, а не Жорку Уткина!
Они вылетели в переулок, почти сразу нырнули в гулкую подворотню, протопали через пару дворов и остановились только за поворотом.
— Это ты виноват… — Уткин тяжело дышал.
— Я?!
— Тебя просили, как человека. Больше трех не давать. Сказал бы «Лычково-Винница», и порядок. Видишь, психанул я… Да ты и сам нажрался. «Не пью».
Если Рэм и был пьян, то от встряски и ужаса совершенно протрезвел.
— Что нам теперь будет? — тоскливо спросил он. — На кой ты орал, что ты Жора Уткин?
Старлей беспечно махнул рукой.
— Крякня. Капитан постыдится начальству докладывать. Втроем не смогли двоих взять. Его за такое на передовую отправят. Скажи лучше, ты где так махаться научился?
— Я же говорил. У меня первый разряд по боксу.
От уткинской уверенности Рэму стало поспокойнее.
— Для лопухов комендантских годится, но в настоящей рукопашке на бокс шибко не надейся. Вот давай, бей меня.
Он положил на землю мешок. Встал, слегка согнув колени. Руки держал свободно, у бедер, ладонями вперед.
— Лупи со всей науки. Не боись.
— Ладно, — улыбнулся Рэм.
И грамотно, технично кинул левый прямой, рассчитав остановить кулак в сантиметре от Жоркиной челюсти.
Но противник нырнул ему под руку, всей массой тела сшиб наземь, и миг спустя Рэм засипел, схваченный стальной пятерней за горло.
— Вот так. Ты боксер, а я горлодер. — Сверху в упор смотрели Жоркины налитые кровью глаза. — Горло раздираю на раз. Я тебя научу. Давай, подымайся.
Встал сам, дернул на себя Рэма.
— Кроме шуток. На кой кряк тебе в кадры идти? Раз ты парень боевой, айда со мной. Разведчиком будешь. Не сразу конечно. У тебя немецкий, а нам по штатному переводчик положен. Созреешь — буду брать в поиск. Языка лучше на месте потрошить, пока горяченький. А то, может, он не знает ничего. Очень ты нам пригодишься.