"Первое сражение за власть выиграно, но успокаиваться рано. Остались еще многочисленные прихвостни Борислава, сидящие в палатах. А еще дружина. Кто знает, как все повернется, промедли они сейчас".
Потому и спешил, прислушиваясь к звучавшей в голове тревоге Всеслава. — "Воевода там главный, он пес, его слова Борька слушал. Змей толстопузый".
Наконец, за очередным взгорком, открылось убогое посадское многокрышье. Не снижая скорости, отряд проскакал по грязным, ухабистым улочкам, мимо покосившихся домишек, и выскочивших на крики и конский топот, жителей.
Перепуганный народец, в основном старики и бабы, вертя головами, пытаясь разобрать, почему всадники выкрикивают здравицу в честь давно погибшего князя.
Дорога спрямилась, и уперлась в высокие, окованные железом бревенчатые ворота, с обеих сторон которых в узенькой, шириной не более пяти метров, канаве, стояла затхлая, заросшая тиной вода.
"И это ров? Болото какое-то". — Мелькнуло в голове нового князя. — Все отставить хиханьки. — Оборвал он себя. Настраиваться на боевой лад оказалось самое время.
— Открыть ворота. — Рявкнул князь, и тут же, обгоняя его, рванулся к частоколу один из гридней.
"Момент, архиважнейший, как сказал бы вождь мирового пролетариата". — Сумел пошутить, снимая напряжение, Олег.
Вмешательство посредника не понадобилось. Ворота, толкаемые несколькими дружинниками, начали растворяться. Поэтому внутрь крепости проскакали не останавливаясь.
Миновали застройки Белого города, и вылетели на огромный, мощеный булыжником, двор возле каменных палат. Встретила их сонная тишина. Лишь несколько воинов, стоящих у широкой лестницы, лениво переговаривались, опершись на жутковатые алебарды. Увидев княжеский кортеж, замерли, тупо глядя на возглавляющего отряд незнакомца. Однако, признав охрану князя, расслабились.
Олег осадил коня, и позволил стремянному, принять поводья. Слуга в страхе уставился на всадника.
— Иль не признал? — Насмешливо бросил Олег, стременного?
Тот попятился, охнул в изумлении. — Живой?
Отвлекаясь от коновода, повернулся к спешившимся всадникам. — Гридни. Слушай приказ. Борискиных холуев вяжи, и в острог. Кто меч обнажит, руби в мясо. А тех, что оружье сдадут, по мордам, но живота не лишай. Все поняли? Вперед.
Махнул неизвестно как возникшим в руке клинком. — Прокричал он, прерывая спокойствие дремлющей челяди. — Воеводу ко мне.
А из низенькой дверцы, сбоку, уже спешил к нему, смешно переваливаясь на коротеньких ногах, толстяк в не скрывающей изрядного брюшка кольчуге. Князь уставился на бегуна. Внимательный взгляд словно окатил воеводу ледяной водой. Тот замедлил бег, и стал вглядываться в воина.