Ему не хватало изящества, живости мышления и образца, по которому он смог бы учиться. Ивэн думал о том, что из какой бы семьи ни происходил Ранкорн, он, весьма возможно, получал от нее мало поддержки. Его могли укорять за то, что забыл о своих корнях, и даже презирать за это.
К тому же он так и не женился. У этого вопроса наверняка была своя история. Связано ли это с финансовым положением Ранкорна? Многие мужчины чувствуют, что не могут позволить себе дом, пригодный для жены и целой семьи с детьми, которые неизбежно появятся.
Или Ранкорн пережил драму – какая-то женщина отказала ему или умерла молодой и он не полюбил снова? Скорее всего, этот вопрос останется без ответа, но размышления о подобных возможностях придавали черты человечности тому Ранкорну, которого Ивэн видел ежедневно – с его вечным недовольством и слабыми сторонами, уживавшимися с профессиональной компетентностью и сильными качествами.
Остановившись у обочины, сержант ждал, когда движение немного ослабнет, чтобы перейти улицу на углу Гросвенор-стрит. Разносчик газет выкрикивал заголовки заметок о нашумевшей книге Чарльза Дарвина, вышедшей в прошлом году. Видный епископ выразил свой ужас и осудил сей труд. Либеральные и прогрессивные мыслители не согласились с ним и заклеймили как твердолобого реакционера. Про убийство в Сент-Джайлзе забыли. На углу стояла жаровня, и продавец жареных каштанов грел руки у огня.
На пересечении Эклстон-стрит и Белгрейв-роуд возник затор. Двое возничих вступили в горячий спор. С того места, где стоял, Ивэн слышал их сердитые голоса. Движение замерло, и он перешел улицу, лавируя среди куч свежего конского навоза, дымящихся на холодном воздухе. До Эбери-стрит оставалось пройти квартал.
Хуже всего в Ранкорне было то, что при одном напоминании имени Монка и его успехов начальник выходил из себя. Глубокая неприязнь между этими людьми не могла объясняться только немногими стычками, свидетелем которых стал Ивэн, и даже последней крупной ссорой, когда Монк хлопнул дверью и Ранкорн уволил его.
Монк этих столкновений не помнил. Они стерлись вместе с остальным его прошлым и возвращались лишь отрывочными фрагментами. Уильяму приходилось лишь догадываться и страшиться того, что еще могло таиться в прежней жизни. Ивэн, конечно, не мог знать наверняка об их разногласиях, но делал выводы, наблюдая слабые стороны и недостатки Ранкорна.
Добравшись до Эбери-стрит, он постучал в дверь номер тридцать четыре.
Его встретила горничная Джанет, улыбнувшаяся несколько неуверенно, словно он ей нравился, но его приход мог означать лишь неприятности. Проведя Ивэна в столовую, Джанет попросила подождать, пока не справится, можно ли ему увидеться с миссис Дафф.