– Как вы считаете, Рис мог бы ему довериться?
Дьюк смотрел на него с таким неописуемым презрением, что Ивэн понял: ответа ждать не приходится.
Он принял предложение и прошел в холодную и очень неуютную столовую, примыкающую к кухне. Очаг давно погас, и сидеть было бы слишком зябко. Расхаживая взад-вперед, Джон рассматривал книги на полках и заметил множество классических трудов – Тацита, Саллюстия, Ювенала, Цезаря, Цицерона и Плиния в оригинале, на латыни, а в переводе – Теренция и Плавта, стихотворения Катулла, а на верху полки – путешествия Геродота и историю Пелопоннесской войны Фукидида. Вряд ли такие произведения годились для посетителей, ожидающих приема. Интересно, думал Ивэн, что за люди здесь обычно сидят?
Чего ему действительно хотелось, так это расспросить Кинэстона о Сильвестре Дафф. Он хотел знать, есть ли у нее любовник, относится ли она к тем женщинам, что способны достичь желаемого даже ценой чьей-то жизни. Обладает ли силой воли, храбростью, слепым, необузданным эгоизмом. Но как про такое у кого-нибудь спросишь? Как вытянуть это из собеседника против его же воли? Ведь не хождением же в одиночестве по холодной комнате и размышлениями на эту тему. Как ему хотелось бы иметь талант Монка! Тот бы узнал…
Подойдя к очагу, Ивэн потянул за шнур колокольчика. Когда явилась горничная, он спросил, можно ли увидеться с миссис Кинэстон. Горничная пообещала узнать.
Не зная, как выглядит хозяйка дома, сержант изумился внешности Фиделис Кинэстон. С первого взгляда она могла показаться простой. Ей определенно было за сорок, ближе к сорока пяти, и все же он сразу заметил, насколько она притягательна. Присутствовало в ней некое спокойствие и внутренняя уверенность, сливающиеся в единое целое.
– Добрый вечер, мистер Ивэн. – Войдя, хозяйка дома закрыла за собою дверь. Ее светлые волосы слегка поблекли на висках; на ней было темно-серое платье простого покроя безо всяких изысков, за исключением единственной очень красивой броши в форме камеи, привлекавшей к себе внимание в силу того, что других украшений она не надела. Сразу бросилось в глаза ее внешнее сходство с сыном, хотя личностные качества казались совершенно другими, не имеющими ничего общего с Дьюком. Во взгляде никакой враждебности или тени пренебрежения, лишь внимание и терпеливое ожидание.
– Добрый вечер, миссис Кинэстон, – торопливо ответил Ивэн. – Простите, что беспокою вас, но мне нужна ваша помощь в расследовании случившегося с Рисом Даффом и его отцом. Ему я вопросов задать не могу. Как вы, наверное, знаете, он лишился речи и слишком болен, чтобы причинять ему страдания напоминанием об этом происшествии. Мне не хочется излишне досаждать и миссис Дафф, к тому же я считаю, что она слишком потрясена и не может в настоящий момент припомнить что-то существенное.