Кинэстон пристально смотрел на Ивэна. На лице у него отражалась целая гамма чувств.
Он обладал в высшей степени выразительными чертами. Сейчас в них читались недоумение, презрение, печаль и что-то еще трудноуловимое – темное, трагичное, даже зловещее.
– Что именно вы имеете в виду, мистер Ивэн?
– Что его тревожило? Аморальность этой компании? – уточнил Джон. – Боязнь заразных заболеваний, скандала и позора, потери благоволения некоей респектабельной юной леди или понимание того, что он подвергается физической опасности? Или его беспокоило, что сын может дойти до полной распущенности?
Кинэстон так долго колебался, что Ивэн уже не надеялся услышать ответ.
Наконец он заговорил – глухим голосом, тщательно и точно подбирая слова и опустив на стол крепко сцепленные костистые руки.
– Я бы допустил все это, вместе взятое, мистер Ивэн. Мужчина, бесспорно, несет ответственность за характер своего сына. Не многие переживания доставляют человеку столько мучительных, горестных терзаний, как лицезрение собственного ребенка, носителя твоего имени, твоего наследия, твоего бессмертия, скользящего по наклонной в пучину безволия, распущенности ума и тела. – Взглянув на изумленного сержанта, Кинэстон поднял брови. – Я не заявляю, будто Рис порочен. У него имеется предрасположенность к всякого рода слабостям, требующая большей дисциплины, чем та, что его, по-видимому, окружала. Вот и всё. Это обычное явление у молодежи, особенно там, где в семьях всего один мальчик. Лейтон Дафф испытывал озабоченность. Трагично, но теперь похоже, что у него имелись веские основания.
– Вы допускаете, что мистер Дафф направился вслед за Рисом в Сент-Джайлз и на них обоих напали в результате какого-то происшествия, имевшего там место?
– А вы – нет? Это кажется трагичным, но вполне допустимым объяснением.
– Вы не допускаете, что мистер Дафф мог пойти туда один? Вы хорошо его знали, ведь так?
– Очень хорошо, – решительно ответил Кинэстон. – Зачем, во имя всего святого, ему туда ходить? Лейтон мог все потерять и взамен ничего не приобрести. – Он слабо улыбнулся; шутка получилась неуместная и мрачная, но тотчас растворилась в горечи утраты. – Надеюсь, вы поймаете виновных, сэр, кем бы они ни были, но разумных оснований для надежды я не вижу. Если Рис поддерживал любовную связь с какой-то женщиной из того района или занимался чем-то похуже, – он брезгливо скривил губы, – то я сомневаюсь, что вы раскроете дело. Причастные к нему вряд ли найдутся, и, я полагаю, тамошние обитатели станут защищать себе подобных, а не вступать в альянс с представителями закона.