– Его изнасиловали, – сказала она негромко, но очень отчетливо. – Рис стал последней жертвой насильников.
По залу пронесся вздох, а потом наступила мертвая тишина; раздался только стон Сильвестры, словно ее пронзила невыносимая боль.
– Сын с отцом ссорились из-за того, что Рис знал кое-что о происходящем. Отец отругал его за то, что он ходит к проституткам, и это ханжество взбесило Риса, но из-за матери он не решился высказаться открыто, выскочил из дома и направился в Сент-Джайлз. По случайности то же самое сделал его отец.
Вздохнув, она продолжила охрипшим голосом:
– На Уотер-лейн на него напали трое. – Гуд не стал перебивать ее, хотя еще недавно называл такие сообщения слухами. Сейчас его незаурядное лицо выражало только ужас. – Они сбили его с ног и изнасиловали, как делали это с женщинами и, вероятно, с другими молодыми людьми. Возможно, мы никогда этого не узнаем. Он кричал и сопротивлялся, и один из нападавших замер, осознав, кто перед ним… Это был Лейтон Дафф, только что изнасиловавший и избивший собственного сына, – повысила голос Эстер. – Он пытался защитить его от дальнейшего избиения, но его соучастники зашли слишком далеко, чтобы отступать. Если б они оставили его в живых, то он обвинил бы их. Это они убили Лейтона Даффа, а Риса сочли мертвым.
Эглантина Уэйд сидела в полной растерянности. Фиделис обняла Сильвестру и раскачивалась вместе с нею взад-вперед, не обращая внимания на присутствующих, с жалостью наблюдавших за ними.
– Как вы сумели все это узнать, мисс Лэттерли? – спросил Рэтбоун.
– К Рису вернулась речь, – ответила она. – Он рассказал мне всё.
– И он знает имена других нападавших?
– Да… это были Джоэл Кинэстон, директор школы, в которой он учился, и Корриден Уэйд, его лечащий врач. Отчасти по этой причине Рис даже не пытался рассказать кому-нибудь, что с ним произошло. Добавьте сюда чувство сильнейшего стыда и унижения.
У Эглантины дернулась голова; мертвенно побледнев, она смотрела на Эстер широко раскрытыми глазами. Казалось, у нее начинается удушье. Во внешности Фиделис изменений не произошло, словно в душе она ничему не удивилась.
– Спасибо, мисс Лэттерли. – Рэтбоун повернулся к судье, собираясь сделать заявление, и замер. Лицо судьи выражало такой ужас и такую глубокую жалость, что адвокат был шокирован.
Переведя взгляд на присяжных, Оливер увидел на их лицах те же чувства – за исключением четверых, которые просто не могли в это поверить.
Случается, что насилуют женщин, и то падших, которые сами на это провоцируют. С мужчинами такого не бывает… не может быть! Мужчины неприкосновенны… хотя бы в силу особенностей своего тела. От ужаса и неспособности понять это люди просто оцепенели. Они сидели, слепо глядя перед собой, не замечая происходящего вокруг и не слыша странной звенящей тишины, повисшей над галереей.