Мисс Лэттерли догадывалась, какой вопрос он собирался задать и почему ему трудно сформулировать мысль так, чтобы не оскорбить Сильвестру. Хотя представлялось более чем возможным, что она не знает ответов. Зачем человеку с положением идти в такой район? Для подпольной азартной игры, занять денег, продать или заложить свои вещи, купить что-нибудь краденое или поддельное или встретиться с проституткой. Ни о чем таком он не мог сказать своей жене. Даже если целью визита стало нечто сравнительно невинное – например, помощь другу в неприятностях, – то и тогда Дафф вряд ли поделился бы с ней. Такие вопросы решаются приватно, между мужчинами; они не предназначены для женщин.
То, что Ивэн решился говорить напрямик, не удивило Эстер. Она знала, что это в его характере.
– Миссис Дафф, у вас есть какие-нибудь соображения насчет того, зачем вашему мужу понадобилось ночью идти в такой район, как Сент-Джайлз?
– Я… Я ничего не знаю про Сент-Джайлз. – Это звучало как отговорка; она хотела выиграть время на раздумье.
Сержант больше не мог откладывать объяснение.
– Это район крайней бедности и преступности, мелкой и крупной, – заговорил он. – Улицы узкие, грязные и опасные. Прямо по ним текут нечистоты. В подворотнях полно пьяных, спящих попрошаек… иногда они там и умирают, особенно в это время года, и очень легко – от холода и голода, тем более если уж чем-то больны. Распространен туберкулез…
Лицо Сильвестры исказилось от отвращения и, возможно, жалости; она испытывала невыразимый ужас. Ей не хотелось знать про такие вещи – по многим причинам. Они дисгармонировали с ее прошлым счастьем, пугали и возмущали ее.
И они угрожали настоящему. Простое знание таких подробностей оскверняло мысли.
– Бо́льшая часть детей не доживает до шести лет, – продолжал Ивэн. – У подавляющего большинства рахит. Многие женщины работают на предприятиях и фабриках и подрабатывают проституцией на стороне, чтобы свести концы с концами и прокормить детей.
Он зашел слишком далеко. Такой картины Сильвестра вынести не могла.
– Нет… – хрипло выдавила она. – Могу лишь предположить, что он, должно быть, заблудился.
Ивэн демонстрировал безжалостность – черту, характерную для Монка.
– Пешком? – Он поднял брови. – И часто он гулял по ночам по незнакомым районам Лондона, миссис Дафф?
– Конечно, нет, – поспешно ответила она.
– Куда, по его словам, он направлялся? – нажимал Ивэн.
Сильвестра сильно побледнела, ее глаза настороженно блеснули.
– Он не сказал ничего конкретного, – ответила она сержанту. – Но, полагаю, отправился вслед за сыном. До того они говорили о поведении Риса. Я при этом не присутствовала, но слышала разговор на повышенных тонах. Рис ушел злой. Мы оба думали, что он поднялся наверх, в свою комнату… – Сильвестра сидела с прямой спиной, стиснув руки, вздернув напряженные плечи. – Потом муж пошел наверх, подвести черту под их дискуссией, обнаружил, что Рис исчез, и страшно рассердился. И тоже ушел… Думаю, он пытался найти его. Опережая вопрос, скажу, что не знаю, куда направился Рис и где Лейтон его нашел… что, очевидно, и произошло. Наверное, там они и подверглись нападению?