– Чему, миссис Хопгуд?
– Мой муж, Том, управляет фабрикой; шьем рубашки и все такое…
Монк знал, что представляют собой потогонные предприятия Ист-Энда – громадные цеха, в которых нечем дышать, летом душно, а зимой холодно, в которых сотни, а то и больше женщин начинают работать еще до рассвета, а заканчивают ближе к полуночи, шьют рубашки, перчатки, носовые платки, юбки. И все это за плату, которой не хватает на пропитание самой работницы, не говоря уже о членах семьи, зачастую полностью зависящих от заработков матери. Если б кто-нибудь из них украл что-нибудь у Монка, он первый не стал бы искать.
Вида заметила выражение его лица.
– До сих пор носишь хорошие рубашки, да?
Монк недовольно взглянул на нее.
– Конечно, носишь! – ответила она на свой же вопрос и неожиданно злобно скривила губы. – А что ты за них платишь, а? Хочешь платить больше? Что, думаешь, нам за них платят портные и экипировщики, а? Если мы поднимем наши цены, то останемся без бизнеса. И кому это поможет? Дженты[4], которым нужны рубашки, стараются покупать их по самой низкой цене. Не могу я платить больше, чем плачу, понимаешь?
Уильям почувствовал себя уязвленным.
– Полагаю, вы разыскивали меня не для того, чтобы обсудить швейную экономику.
На лице ее читалось презрение, но направленное не лично против Монка, и это чувство в настоящий момент не являлось главным. Эта женщина пришла по какому-то гораздо более насущному вопросу и не хотела с ним ссориться. Тот факт, что она явилась к сыщику, отринув все естественные барьеры, разделяющие их, сам по себе указывал, насколько серьезен был для нее данный случай.
Миссис Хопгуд сощурила глаза.
– Слушай, что с тобой такое? Ты выглядишь по-другому. И меня не помнишь, так ведь?
Поверит ли она, если солгать? И имеет ли это значение?
Она пристально смотрела на него.
– Ты почему тогда ушел из полиции? Попался на нечестных заработках?
– Нет. Поссорился со своим надсмотрщиком.
Миссис Хопгуд расхохоталась.
– Значит, не так уж сильно ты в конечном счете изменился! Но выглядишь не то что раньше… жестче, хотя не так задиристо. Видно, малость успокоился. – Это была констатация факта, а не вопрос. – Растерял всю власть, что имел, и вес, которым кичился, когда шнырял по Севен-Дайлз.
Монк ничего не сказал.
Теперь она смотрела на него еще пристальнее, слегка подавшись вперед. Очень красивая женщина. А еще присутствовала в ней жизненная сила, которую невозможно было игнорировать.
– Почему ты меня забыл? Должен помнить!
– Со мной произошел несчастный случай. Я многого не помню.
– Боже! – медленно выдохнула миссис Хопгуд. – Правда? Я бы никогда… – Она была слишком потрясена, чтобы выругаться. – Вот это поворот… Значит, ты начинаешь с чистого листа. – С ее губ сорвался смешок. – Тогда ты ничем не лучше остальных. Ладно, я заплачу, если отработаешь.