– В самом деле? – мрачно спросил Ранкорн. – Тогда вам лучше снова заняться семьей. Вдова и сын, переживший нападение и лишившийся речи, правильно?
– Да, сэр.
– Что она собой представляет, эта вдова? – Начальник раскрыл глаза пошире. – Это может быть заговором? Наверное, сын встал на пути? Оказался не там, где нужно, и пришлось сделать так, чтобы он замолчал?
– Заговор? – удивленно спросил Ивэн.
– Это вы должны выяснить! – запальчиво воскликнул Ранкорн. – Воспользуйтесь воображением! Она красивая?
– Да… очень, но необычной красотой.
– Что значит необычной? Что с ней не так? Сколько ей лет?
Ивэн почувствовал, что эти намеки вызывают у него отвращение.
– Она очень темная, вроде испанки. С ней всё в порядке, просто она… необычная.
– Сколько лет? – повторил Ранкорн.
– Я бы сказал, около сорока.
Пока Ранкорн не заговорил об этом, такая мысль даже в голову Ивэну не приходила. А должна бы. Теперь она казалась ему достаточно очевидной. Преступление могло вообще не иметь отношения к Сент-Джайлзу, оказавшемуся не более чем случайно подходящим местом. Такое вполне могло случиться в любой другой трущобе, любом переулке или дворе в целой дюжине районов. Оставить где-нибудь тело, чтобы думали, что здесь на несчастного напали бандиты. Это было отвратительно. Конечно, не предполагалось, что там окажется Рис, – он попал туда по недоразумению. Лейтон Дафф пошел за сыном, чтобы догнать его… но это вовсе не обязательно правда! Все основывается на показаниях Сильвестры. Два человека могли уйти из дома в разное время, отдельно друг от друга и по самым разным причинам. Следовало самостоятельно обдумать все это, прежде чем принять за правду. Теперь он злился на себя. Монк никогда не допустил бы такой элементарной ошибки!
Ранкорн тяжело вздохнул.
– Вы должны были додуматься до этого, Ивэн, – с упреком сказал он. – А то считаете, что все, кто умеет правильно говорить, родились в доме вашего приходского священника!
Ивэн раскрыл рот – и тут же закрыл его.
Замечание Ранкорна казалось нечестным, оно проистекало не из фактов, или не столько из фактов, сколько из его сложного отношения к джентльменам вообще и к Ивэну в частности. В какой-то степени оно объяснялось длительной дружбой Ивэна с Монком и соперничеством между Монком и начальником, годами напряженности и накапливания обид, о которых Монк не мог помнить, а Ранкорн никогда не забывал. Ивэн не знал, с чего все началось, но видел столкновение идеалов и характеров, когда только пришел после несчастного случая с Монком, и он находился здесь, когда разразилась последняя неистовая ссора и Монк оказался изгнанным из полиции. Как и все в участке, Ивэн знал об отношениях между Ранкорном и Монком и, будучи другом последнего, не мог рассчитывать на подлинное доверие со стороны начальника и на то, что может заслужить безоговорочное признание своих заслуг.